Право учить. Работа над ошибками

Я бы предпочёл не хранить подобные воспоминания, тем более годы спустя они обрастут красочными подробностями, за частоколом которых истинная история будет почти не видна. Но для селян любые яркие события, хоть радостные, хоть грустные, заслуживают чести быть запечатлёнными в памяти:

— Зато твои дети и дети их детей будут передавать друг другу историю про злых волков.

— И будут! — горячо подтвердила девушка. — Нельзя такое забывать!

В здешней округе не любят волков… Плохая новость для Киана. Впрочем, это уже не моя забота, а Ксаррона — пусть сам защищает своего слугу, благо располагает широчайшими возможностями и способен навести морок любой сложности на всех живых существ в пределах видимости и далеко за ней. Проще говоря, что кузену будет угодно, именно то люди увидят, услышат, попробуют на зуб и ощупают.

— А скажи, красавица, почему тогда в поместье нет ни одной собаки? Призраки призраками, но зверей вокруг должно быть и без них много.

Лита настороженно посмотрела на дверь, прислушалась, не идёт ли кто, потом придвинулась ко мне и еле слышно прошептала:

— Это всё хозяин, всё он, болезный. Вбил себе в голову, что не всех убийц порешил, вот и ждёт, когда последние явятся, а чтобы не отпугнуть, и собак не заводит.

— Жить посреди леса без охраны? Не слишком ли опасно?

Девушка горестно вздохнула:

— Да как уговорить-то? Он сам ничего уж не боится, а внук и подавно — может самой глухой ночью отправиться по лесу шнырять… Я видела, когда оставаться в поместье пришлось: ушёл после полуночи, едва небо разъяснилось, а вернулся к утру, и пятна на рубашке были все красные да запёкшиеся, насилу отстирала. Может, и напал на него кто, не знаю. Только молодой хозяин за себя постоять умеет, вот и ходит в лес один.

У каждого из нас имеются свои странности, это верно. Нравятся Нирмуну ночные прогулки, опасные для жизни, пусть гуляет. А вот оговорка Литы о том, что ей пришлось оставаться в поместье, заслуживает большего интереса.

— Скажи, в котором часу здесь просыпаются? А то я приехал вроде и не слишком рано, но не видел ни одного слуги за работой.

— А и не увидели бы, — простодушно сообщила девушка. — Мы в доме не ночуем, в деревню уходим.

— Всё из-за той давней истории?

— Из-за неё. Дурное здесь место, даже глаза сомкнуть боязно. Да хозяин и рад, что мы под ногами у него лишний раз не путаемся.

Надеюсь, призраки обитателям поместья по ночам не являются? Духа убитой можно не ожидать: отец наверняка вознёс над останками дочери все полагающиеся молитвы. А вот духи волков… вполне могли задержаться.

— Те волки, которых убил dou Лигмун… Что сделали с их телами?

Лита сдвинула брови, припоминая:

— Матушка говорит, на стене они висели, пока мясо не сгнило. А потом вроде выбросили куда-то.

Правильнее было бы сжечь сразу после убийства, но теперь уже поздно сожалеть. Ладно, как вести себя с райгами, я уже знаю, правда, с животными разговаривать труднее, чем с людьми: нужно быть искренним в каждом слове, в каждой нотке голоса, в каждом оттенке чувства, но, если понадобится, справлюсь. Хотя лично мне лес не показался зловещим ни в свете округлившейся луны, ни в лучах поднимающегося над горизонтом солнца.

— Так что кушать будете?

Ах да… Надо делать заказ, иначе накормят на здешний лад, а после «крестьянского» завтрака, предполагающего многочасовой труд, я не смогу встать из-за стола.

— Сыр, хлеб, масло коровье, если имеется, мёд, красное вино, желательно потемнее.

— С утра пораньше за питие? — поинтересовался из коридора Бэр.

Всегда мечтал сам научиться так владеть голосом: сказано вроде бы бесстрастно, предельно равнодушно, почти скучно, при этом не оставляет ни малейшего сомнения в намерении чувствительно уколоть самолюбие собеседника.

Но обижаться не буду, обиду оставлю тем, у кого губы тонкие, пусть дуются, глядишь, поможет улучшить внешний вид.

— А зачем зря время терять?

— Да ты и не теряешь…

Лучник многозначительно ухмыльнулся, переведя взгляд на Литу. Та почему-то зарделась, но скорее недовольно, чем смущённо, осторожно ссадила кошку на сенник и, проходя мимо Бэра, тщательно притворилась, что не замечает статного черноволосого парня, зато в дверях обернулась:

— Я сама всё сготовлю и принесу, вы уж обождите немного, сделайте милость!

Когда шаги девушки стихли у подножия лестницы на первом этаже, лучник сбросил ехидную маску, под которой обнаружилось внимание вперемешку с настороженностью:

— Хок сказал, ты хотел меня видеть?

— А также слышать, говорить и вообще убедиться, что время от мига расставания до мига встречи ты провёл без потрясений.

Он лениво пожал плечами:

— Какие ещё потрясения?

— Ну как же! Твоего младшего товарища я еле уговорил забыть о злости.

— То-то рыжий весь светится… И как уговаривал?

— Словами, исключительно словами. А на твою долю, увы, этого богатства уже не осталось.

Печальная улыбка проявила себя только во взгляде синих глаз. У парня появилась прекрасная выдержка, надо же… Значит, с ним будет труднее всего.

— Ничего, переживу.