Право учить. Работа над ошибками

Без лишнего напоминания догадавшаяся, что нужно сделать, Мантия подняла в центре моей правой ладони серебряный бугорок, принявший очертания Знака, удостоверяющего запрошенное звание. Правда, на нем не написано, как меня зовут, поэтому следует уточнить:

– Касательно имени…

– Не нужно беспокоиться: мне сказали, что только у одного человека на свете могут быть такие одновременно бесстыжие и наивные зеленые глаза. И теперь я вижу, так оно и есть.

Я куснул губу:

– Кто именно сказал?

– Тот, кто отдавал поручение. Милорд Ректор.

Ну, Ксо, доиграешься! Отомщу самым страшным образом. К примеру, раструблю на весь свет о наших семейных отношениях, и пусть тебе будет стыдно!

– Дядюшка верен себе.

Незнакомец мигом уяснил главное:

– Дядюшка? Ректор Академии – ваш родственник?

– Ну да. И поверьте, за свою не слишком долгую жизнь я имел несчастье не раз жалеть о таком родстве.

Он хмыкнул, но предусмотрительно оставил мое замечание без собственных комментариев, вместо того вынимая из внутреннего кармана куртки футляр.

– Велено передать вам.

Письмо? Ознакомимся, не будем тянуть время.

О, бумага, прошитая шелковыми нитями? Какая роскошь. Впрочем, содержание послания заслуживало и больших излишеств, поскольку рамка из нарисованных от руки переплетений золотых дубовых ветвей окружала весьма ценные строки.

«Сей виграммой удостоверяется, что Мастер, носящий имя Джерон, вправе исполнять королевские законы в пределах поместья Кер-Эллид по своему усмотрению и отвечает за совершенные деяния только перед ректором Академии, коий по прибытии в означенное поместье принимает решение о наказании либо поощрении упомянутого Мастера лично, на что получено высочайшее дозволение Его Величества Октиана. Писано десятого дня месяца Первых Гроз, в год 460 от восшествия на престол Западного Шема первого государя из рода Тирусов».

Кузен вверяет мне безраздельную власть в отдельно взятом поместье? С какого перепуга? Решил наградить за верную службу? Скорее покарать. Ответственностью. И в чем же я провинился сейчас?

Из-под большого пальца моей правой руки выскользнуло темное пятнышко, добежало до первой изысканно начерченной цепочки знаков, втянулось внутрь. Едва мне успелось удивленно моргнуть, все строчки задрожали, крайние завитки сорвались с мест, закружились, меняя цвет с густо-синего на изумрудный, и выстроились по центру виграммы в искрящееся пожелание-приказ: «Береги себя». Постояли чуть больше вдоха и рассыпались по бумаге дорожной пылью, которую я поспешил сдуть. Затейник фрэллов… Впрочем, Ксо предполагал обнаружить чужой интерес к содержанию послания и угадал: печать на футляре была сломана.

Я свернул виграмму трубочкой, положил обратно и беззлобно спросил:

– Любопытничали?

Мужчина помедлил с ответом, видимо, затрудняясь с подбором подходящих для ответа слов. Что ж, поможем:

– Вам известно содержание этой бумаги?

– Да.

– Печать вскрыли вы?

Новая пауза, значительно напряженнее предыдущей. Могу понять: покушение на тайну послания самого ректора – вполне достаточный для сурового наказания проступок. Но посыльный все же нашел смелость признаться, что читал виграмму, значит, заминка вызвана не тревогой за собственную судьбу, а…

– Его высочество.

Любопытный поворот.

– Принц? Который? – уточняю, вспомнив об успехах властителя Западного Шема на семейном ложе.

– Его высочество Рикаард.

Час от часу не легче. Надменная малявка вдобавок ко всем своим неоспоримым и утомительным достоинствам обожает залезать в чужие дела? Но как к нему попала виграмма?

Наверное, удивление излишне ясно прочитывалось на моем лице, потому что незнакомец по-солдатски выпрямил спину и доложил в лучших традициях королевской гвардии:

– Его высочество приглашен милордом Ректором провести лето в поместье Кер-Эллид и совсем скоро прибудет в назначенное место. Я позволил себе опередить карету, вручить послание милорда Ректора и заранее сообщить о приезде принца, дабы…

– Подготовить неподготовленных.

Брови мужчины недоуменно приподнялись.

– Не обращайте внимания, это я себе. А сам милорд Ректор? Собирается быть?

– В ближайшие дни: его задержали в пути… некоторые дела.

Судя по тону, которым произнесено определение «некоторые», дела исключительно женского пола, приятной наружности и немаленькой окружности.

Несмотря на то, что моя старшая сестра была и остается мечтой всего существования Ксаррона, он, по собственному признанию, не намерен ограничивать себя на пути достижения желаемого. К тому же образ ректора Академии требует поддержания, а не воздержания, следовательно… Помню, я оскорбился, когда сия логика была изложена мне. Оскорбился за сестру, разумеется, а не за свои нежные уши, удостоившиеся изысканной похабщины в исполнении кузена. Но Ксо заявил, что верность драконов – предмет, не подлежащий ни обсуждению, ни подтверждению, ни чему иному. А потом туманно добавил: «Полюбишь – поймешь». И тон, которым были произнесены два последних слова, заставил меня содрогнуться от внезапно возникшего и столь же стремительного растаявшего ледяного комка в груди.

– А вы сами, собственно…

Он коротко кивнул: