Право на жизнь (СИ)

Тарья ощерилась: дурак забыл или не знал, что в Тарье проснулся семейный дар, и её готовили к поступлению в Академию. Платье же было изготовлено на заказ, чтобы не мешало заниматься магией. Оставалось сделать его проводником, заманить охранника так, чтобы он рукой держался за решётку, и одновременно ногой встал на платье.

Не надеясь на свои магические силы, Тарья перепрыгнула через неподвижное тело, схватила нож и с силой ткнула охранника в шею. Брезгливо сморщилась: платье теперь окончательно испорчено. Впрочем, оно ей и не понадобится. В кладовку, где хранился крысиный яд и остальная отрава, лучше лезть без платья. Да и не увидит её никто в таком виде, ночь уже на дворе… На этой мысли Тарья зло ощерилась: если и увидит — ему же хуже.

Полчаса спустя возле замкового колодца сгустилась чёрная тень. Тарья высыпала в воду содержимое всех мешочков, которые сумела на себе утащить. Следом в воду полетели сначала маскирующее заклятье, потом проклятье собственного изобретения. Наставлявший Тарью учитель мог бы гордиться: в тринадцать лет девочка смогла на ходу, без справочников, на одном лишь отчаянии создать сложную конструкцию. И, насколько Тарья смогла ощутить, сработало всё как нельзя лучше.

Несколько секунд Тарья постояла над колодцем, мысленно вознося Чёрному Дэсу молитву за умерших. Потом тихонько шепнула:

— Покойтесь с миром. Вы отомщены.

И растворилась в ночной темноте.

Как Тарья узнала потом, прежде чем отраву распознали, умерли почти все. Включая затеявшего переворот отцовского кузена и его старшего сына. Вот только не удалось девочке и добраться до мага, который признал бы наследство: городской чародей оказался замешан в заговоре. Потому сначала радовался подвернувшейся возможности безнаказанно снасильничать дочку настоящего графа, а потом булькал с ножом в брюхе. Но дальше, хотя Тарья и потеряла право на наследство и не угрожала отобрать домен, остаться на родине она не могла. Безутешная вдова и младший сын, новый граф Килассер, остались, к сожалению, живы. Тарья даже не могла поселиться где-нибудь под своим настоящим именем — заказ на её голову даже спустя семь лет оставался в силе.

Следующие семь лет пролетели весёлой жизнью сначала в Гильдии Воров холодного северного города Маркаса, потом южнее среди разбойников Балвина. Домашнего обучения и врождённых способностей Тарье хватало чуять зелья и магическую сигнализацию на домах и тюках. Поэтому, наверное, и дожила до своих лет свободной и здоровой, а не превратившейся к двадцати годам в старуху припортовой шлюхой. Жизнь наладилась, и неплохо: солдаты герцога под стрелы ножи в лесную чащу без особой нужды лезть отнюдь не рвались… Пока атаман соседней шайки не увлёкся и не перерезал до последнего человека торговый караван, оказавший слишком уж яростное сопротивление.

В ответ взбешённый герцог нанял боевых чародеев и стражей Великого Синклита Магов, а те вычистили округу. Добрались и до тех, кто меру дозволенного знал и старался кровь не проливать.

В сизом от жары небе чуть заметно шевелились молочно-курчавые барашки. Шуршала от несмелого ветра листва, вдалеке беззаботно пересвистывались и спорили лесные птицы. От полянки, на которой расположился отряд, тянуло пряными ароматами травы и сладкими запахами переспелой клубники, горечью лесных цветов. Вроде места совсем глухие, из людей — улёгшиеся в тенёчке бойцы с необычными шевронами: на чёрном щите две скрещенные молнии и серебряная корона. Только вот на краю поляны валяется поваленный корневым червём ствол осокоря, трухлявый и голый. И видны на остатках следы ножа, толстую мелкозернистую кору ободрал на свои нужды человек.

Но вот кусты бесшумно раздвинулись, и к солдатам вышел ещё один. Голый, из одежды лишь набедренная повязка, всё тело вымазано зелёной, чёрной и коричневой краской. Замри он на месте — будешь в шаге стоять и не различишь. Разведчик подошёл к капитану.

— Правильно Деалла учуял, командир. И ты был прав, когда требовал разведку дважды проверять. Первый раз я сразу часовых заметил. Городские, службу так себе несут. Новички в лесу, похоже. Да и разводящий у них ленивый, проверяет посты раз в полчаса. Режь и бери сонных. Только оказалось, рядом с каждым новиком ещё человек сидит. Тихо сидит. Там, где я шёл, волчара сидел битый — чуть меня не учуял.

Стоявший рядом с капитаном заместитель удивлённо присвистнул:

— Тебя, Ласка?

Раскрашенный ощерил кривые зубы:

— Меня, меня. Только всё равно я его срисовал, а он меня — нет…

Тарья проснулась рывком. Несколько секунд ещё сидела на постели, вся во власти видения. Потом очнулась, толкнула мужчину под боком.

— Беда, Ворон! Нас нашли. Синклит нашёл! Моя сигналка сработала…

Любовник и атаман их ватаги проснулся мгновенно. Схватился за нож. Поздно! Со всех сторон небольшой, спрятанной в чаще леса деревеньки, весь последний год служившей тайным убежищем ватаги, уже кричали люди и слышался звон железа.