Читаем Право на жизнь полностью

Речкин слышал, как Рябов выбрался на остров, как проснулись бойцы, приглушенные их голоса, приближающиеся шаги своих ребят.

— Как? Откуда?

— А черт его знает, повезло, товарищ лейтенант.

Судьба вынесла Рябова на своих легких крыльях, не иначе. По словам Рябова, немцы, почувствовав, что у него кончились патроны, решили взять разведчика живым. Патроны у Рябова остались. На одну очередь. Последней очередью Рябов срезал офицера, взмахнул рукой с зажатой в ней противотанковой гранатой. Чтобы рвануть напоследок. И себя, и немцев. Немцы шарахнулись врассыпную. Он дико закричал, швырнул вслед врагам гранату и тоже бросился наутек. И убежал, никто его не преследовал. Или они испугались, или без офицера не знали, как быть дальше, что делать. Одним словом — повезло.

— Я вас догонять, но к берегу болота уже вышли другие немцы, — закончил рассказ Рябов. — Добрался до деревни. Ольховка называется. Там вот товарища встретил.

Невысокого росточка, юркий Рябов докладывал коротко. О встрече с подпольщиком Александром Галкиным, о том, что увиделось. Немцы блокировали топи, подтащили артиллерию.

Галкин сообщил следующее. Он член подпольной организации Глуховска. Откуда подпольщикам стало известно о разведчиках, он не знает, об этом говорить не принято. Его послали на розыск группы, с тем чтобы не только найти разведчиков, но и проводить их к партизанам. Местные жители из Ольховки показали проход к острову. Шли по чарусе. Плотные заросли на поверхности болота. Ни кочек на них, ни кустов. Под зарослями пропасть.

— Как же вы прошли? — спросил Речкин.

— На лыжах, товарищ лейтенант, — объяснил Галкин. — Мы тут ко всему приспособились, не первый раз приходится в болото забираться. Чаруса пружинит, но держит. Только полозья должны быть широкими. Старики нам подсказали.

Темень прошедшей ночи уступала место утреннему рассвету. Стало видно лицо подпольщика. «Решительный парень», — подумал о нем Речкин. Крутые скулы, тонкие губы, острый нос. Глаза внимательные, твердый взгляд. Лет двадцати, не больше. Рослый, сильный. Одежда в глаза не бросается. Обыкновенная гражданская одежда. Брюки заправлены в кирзовые сапоги, темная рубашка, черный пиджак.

— Давно в подполье? — спросил Речкин.

— С весны сорок второго, — ответил Галкин.

«Солидный срок, — подумал Речкин. — Больше года этот парень со смертью в прятки играет».

— Болота хорошо знаете? — спросил он.

— Да. Служу в городской управе по лесному делу.

— Есть, значит, лазейки?

— Шагорские болота в нашей округе самые большие, — объяснил Галкин. — Километров двадцать, если из конца в конец. Их тут каскад, и все Шагорские. Соединяются протоками. Мы к вам по протоке пробирались.

— По протоке?

— Да, они не очень глубокие. Берега у них лозой заросли. Так что по дну, если тихо, пробраться можно.

И Рябов, и подпольщик были мокрыми. Они шли по дну протоки, потом только встали на лыжи.

Лыжи.

Можно назвать и так. В длину метра два. Однако лыжи напоминают отдаленно. Тонкие, в половину руки, ошкуренные стволы соединены попарно дугами по всей двухметровой длине. Расстояние между полозьями сантиметров тридцать. В центре — плетенная из лозы платформа, на ней — крепление для ноги. Сердцевина полозьев выбрана. Для легкости. Концы загнуты. Полозья напоминали индейские пироги. В каждой лыже по две пироги.

— Держат? — спросил лейтенант.

— С запасом, — ответил Галкин. — Мы на таких штуках по болотам с грузом ходим. У цапли, между прочим, тоже вес, она же не проваливается. Потому как лапы в стороны, опора большая. Так и тут. И скользят хорошо, и кусты подминают, и держат.

Речкин почувствовал слабость. Лицо скривилось от боли. Пахомов заметил его состояние.

— Лежал бы, лейтенант, спокойно, — с укором сказал он. — День предстоит трудный.

Речкин откинулся, замер.

Пахомов понял это как знак дальнейшее взять на себя.

— Чего столпились? — обернулся он к бойцам. — По местам. Вон как развиднелось. Теперь смотреть и слушать надо со всех сторон. Ты, Денис, и вы, товарищ…

— Галкин.

— Со мной потолковать надо.

Пахомов увел Рябова и Галкина.

Речкин остался один. Пытался сосредоточиться.

Протока… Лыжи… Для таких лыж, пожалуй, непроходимых болот нет. Ишь ты, цапля… Действительно… Не проваливаются. Не спросил, трудно ли изготовить такие лыжи. Ребята сейчас разберутся.

Денис жив. Его появление взбодрило разведчиков. Еще бы! Подпольщик появился вовремя. Тоже поднял настроение. Все, кроме постовых, собрались. Если Денис жив, то Колосов тем более. Иначе откуда было знать подпольщикам о разведчиках. Стало быть, добрался старшина до той явки в лесу, дело, стало быть, сделано. Так ребята и рассудят. Теперь бы день прожить да в ночь по болоту. Реальная возможность прорваться сквозь оцепление притупляла боль.

Снова подошел Пахомов.

— Зашевелились, гады, на берегу, товарищ лейтенант, — доложил сержант. — Что-то, видимо, готовят.

— Ты это… Помоги мне.

— Чего? — не понял Пахомов.

— К краю, вон за тот валун.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне