Право на жизнь

Бои сильные были. Была неудачная атака. Его товарища захватили немцы. Бросили истерзанного на колючую проволоку напоказ: смотрите, мол, с каждым из вас такое будет. Тут атака. Выбили они немцев. Асмолов озверел, увидел вражеских солдат в ненавистной форме, срезал всех одной очередью. Те немцы оказались пленными, нельзя в них было стрелять. Асмолова судили, отправили в штрафную. На верную смерть отправили, так надо было понимать, потому что известно, в какое пекло посылали штрафников.

В штрафных, дело известное, до первой крови воевалось. Асмолов кровь пролил. Рану получил пустяковую, вернули его в свою же часть. Позже предложили перейти в разведку. Начал с полковой, дошел до фронтовой. Попал в спецгруппу лейтенанта Речкина. Парень он был неплохой, но за ним до сих пор приходилось присматривать особо. В нем был заложен эмоциональный заряд с взрывателем замедленного действия, причем неизвестно, когда этот взрыватель сработает. Речкин постоянно приглядывал за Асмоловым. Лене лишь бы убить немца, а в разведке это не всегда кстати.

На Кузьмицком и Асмолове не оказалось сухой нитки. Форма потемнела от воды. Устали. Выбрались на островок, легли, перевернулись на спины, задрали ноги, сливая из сапог воду.

— Есть проход, товарищ лейтенант, — доложил Кузьмицкий.

Пахомов дал условный сигнал Ахметову, чтобы тот приближался к группе. Трижды стреканул по-сорочьи.

Ахметов приблизился, как всегда, неслышно. Умел ходить этот боец. По песку, по траве, по лесу, по воде. Когда он движется, не услышишь ни шороха, ни хруста веток, ни всплеска. Выдержка завидная, чутье звериное. Опасность чувствует даже невидимую. У него ноздри в этот момент раздуваются: хищник, да и только. В минуты опасности он и передвигаться старается кругами, к подозрительному месту подбирается с подветренной стороны. Терпеть не может курящих людей. Говорит: «Табак ветер далеко носит, табак выдает. Табак смерть в себе носит». Ахметов обнаружил немцев на проваленной явке, ему спасибо за то, что упредили они немцев, напали первыми, уничтожили засаду. Ушли. И оторвались бы, не случись такое с Неплюевым. Нервы, нервы не выдержали у радиста — это факт. Закваска, видать, оказалась слабоватой у парня: первый рейд, первый поиск, слабая подготовка. Цена одна — жизни товарищей. Погибли Женя Симагин, Саша Веденеев, Денис Рябов. Добровольно вызвались прикрывать отход группы. Женя, Саша, потом, когда пришлось оставлять в тайнике Колосова с радистом, Денис.

Жестоко убивать себя самому, нелогично такое поведение человека, люди созданы для жизни, но и выбора не было. Известно, что делают немцы с пленными разведчиками. Пытки, истязания. В конце концов — смерть. Другого не дано. И это хорошо, если останется сил подорвать себя. В плен попадали, вот что плохо. Принимали муки. Лучше, конечно, подобной участи избежать. Лучше в бою. Себя подорвать, врагов зацепить. Отомстить за товарищей, за землю свою.

Есть такое слово: надо. На войне оно особым смыслом наполнено. Прожорливое слово. Ради того, что стоит за ним, заплачено, платится многими жизнями. Надо — Женя Симагин вызвался прикрывать отход группы. Потом Саша Веденеев. Надо — пошел на смерть Денис Рябов. Оставшиеся в живых тоже выполнят свой долг до конца. В этом Речкин не сомневался. Он был уверен в подчиненных, как в самом себе.

Ахметов наконец выбрался на островок. Тоже мокрый. Темное от загара лицо потемнело еще больше от долгого лазания по камышам, от болотной жижи. Черные глаза ввалились. Устал, но вида не подает. Воду из сапог не слил, стал докладывать.

Немцы сосредоточились в лесу на окраине болота. Слышал шум моторов, но что там, сказать не может. Возможно, артиллерию подтаскивают. Может быть, лодки привезли. К немцам полицаи на подмогу прибыли. Со своим начальником, по всей видимости, остальные перед ним навытяжку стояли. Здоровый, буйвол. Шрам на лице. Видел, как тот бил старика. Показывал старику на болото.

— На старого человека руку поднял, э! — горячился Ахметов. — Шакал он, настоящий шакал!

Говорил Ахметов с заметным кавказским акцентом. Начальные слова каждой фразы произносил громче остальных.

— Проводника, похоже, нашли, — объяснил Ахметов. — Старика заставляют в болото идти, э!

— В ночь они в болото не полезут, — сказал Речкин, и разведчики согласились с ним. — В путь, — приказал лейтенант.

Мирное слово произнес Речкин, оно никак не подходило к тому, что им предстояло преодолеть. Бойцы двинулись по узкой подводной кромке, справа и слева от которой шесты не доставали дна. Ноги засасывало. Как ни старались бойцы удержать носилки с командиром, окунули-таки Речкина, да не раз. Однако лейтенанта своего донесли, ему не пришлось идти самому.