Право на жизнь

И вот сегодня Сергей решил наконец подступиться к бреду вплотную. Слушая записи уже три часа подряд, он впадал в тихое помешательство: мысли плыли куда-то, покалывало в коленках. Сергея спасало только духовное развитие, которое он получил в буддийском монастыре, где в детстве провел семь лет. Рядом с ним сидел Басурман. И хотя гвинейскоязычный гражданин не разумел по-русски, но бред горбуна ему нравился чрезвычайно. Приложив ухо к самой колонке магнитофона, он вслушивался в каждое слово — карие глазенки его блестели интересом, иногда он вдруг начинал хихикать над сказанным горбуном бессмысленным словосочетанием; или вдруг лицо Басурмана грустнело, он горестно качал головой и что-то тихонько лопотал на гвинейском… Потому как языка его никто не знал, оставалось только догадываться, что слышалось в бреде русского шизофреника гвинейскому подданному. Но догадаться никто не мог. Карина только иногда отпускала шуточки в его адрес, смысла которых он не понимал.

Сергей бросил в сторону Ильи только мимолетный взгляд и снова углубился в прослушивание материала.

В кухню стремительно вошел горбун и, обойдя стол, вышел вон.

— Шныряет все, — грустно сказал Сергей и выключил магнитофон, чем разочаровал Басурмана, состроившего обиженную гримасу.

— Что-нибудь выявил? — спросил Илья — не потому, что ему было интересно, просто хотелось сделать приятное своему другу.

— От этого, что характерно, с ума свихнуться можно. — Не отвечая на вопрос, Сергей откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. — Неужели придется прослушивать все тридцать часов бреда?..

— А может, отдать Жанне эти кассеты — пускай они сами разбираются. Раз теперь Китайца в живых нет, так зачем, спрашивается, нам эти подземные истории?

Сергей как бы рассеянно махнул в воздухе рукой, поднес сжатый кулак к лицу и разжал пальцы — на ладони сидела пойманная на лету муха и не желала улетать. Сергей дунул на нее, она нехотя слетела и приземлилась на магнитофон. Илья налил себе холодного чаю и уселся за стол напротив Сергея.

— Вот ты с Жанной уехал, а бывший следователь Свинцов нам много интересных и поучительных вещей рассказал, — начал Сергей. — Китаец, оказывается, уже несколько раз умирал, а потом, стервец, откуда-то появлялся. Еще задолго до Малютиного «царствования» Китайца дважды считали убитым: один раз от рук своих же бандитов, другой — от рук спецслужб. И заметь, всегда, что характерно, «воскресал».

— Ну что же ты ставишь под сомнение работу Жанны? — обиделся Илья.

— Я не ставлю ее работу под сомнение. Свинцов тоже несколько лет работает над этой проблемой. Конечно, он прав не всегда — на Китайце у него, по-моему, «бзик», но его точку зрения тоже нельзя не учитывать. Поэтому я пока и решил расшифровать рассказы горбуна, вот и барахтаюсь в море безумия. Ты что-то бледненький, случилось чего-нибудь?

— Да нет, все нормально — устал…

В кухню вошла Карина и направилась к плите.

— Ты чаек пьешь, горемыка. А дамочка твоя тебя накормила? — съехидничала она.

— Я не хочу есть, — поморщился Илья.

— Молчи уж лучше. Между нами, мальчиками, говоря, ты бы, Илюша, не очень доверял этой ментовке.

Илья промолчал, зная, что спорить с Кариной не имеет смысла, и она тут же переключилась на другую тему.

— Надоел мне этот Бредовик: шныряет, как сумасшедший, вещи перекладывает, потом фиг найдешь, из холодильника все тырит, стервец… Сергуня, ты когда его обратно в дурдом отведешь?

Карина разбила на сковороду три яйца, приятно зашкворчало и вкусно запахло. У Ильи сразу проснулся аппетит.

— Подожди, разобраться с ним нужно, что характерно, потом будем думать, куда его девать.

— А чего тут думать? По подземному ходу обратно его отвести, и дело с концом. Что же, он так и будет здесь жить, как домовой?.. Да, спросить тебя хотела, что горбун, гвинейский язык, что ли, знает?

— Да нет, откуда. Он по русски-то членораздельно объясниться не может.

— Странно, — пожала плечами Карина. — А я слышала, как они с Басурманом разговаривают.

— Должно быть, язык шизофрении интернационален, — из последних сил пошутил Илья.

Карина потрепала безмолвного Басурмана по чернявой головке.

— Людоедик мой ненаглядный.

— Карина кудака пук, — благодарно сказал он, заулыбавшись.

— Пук, пук, — повторила Карина, выкладывая яичницу в тарелку. — Может, тебя на курсы русского языка определить. А, Басурман?!

Несмотря на сильную усталость, Илья долго не мог уснуть: в голову лезла голая девица… и кукла со злым лицом в красном колпаке показывала мерзкий язык, дразнилась и хихикала. Илью мучило предчувствие чего-то трагического, что вот-вот произойдет с ним. Ведь что-то важное, очень важное, он недосказал сегодня…