Право на жизнь

— Тогда я с тобой, — сказала Карина, вскочив и направляясь в комнату, чтобы переодеться.

— Нет, Карина, ты должна быть дома. Если что, я позвоню. Но будь предельно осторожна.

Сергей выехал из дома в восемь часов вечера. На улице было темно и пасмурно.

Доехав до места, он поднялся по грязной лестнице до пятого этажа.

На звонок никто долго не открывал, Сергей был уверен, что в квартире кто-то есть и стоит там тихонько за железной дверью и рассматривает его через глазок. Убийца?..

Сергей был готов к чему угодно. Его не застанут врасплох: перед тем как позвонить, он осмотрел ближайшие этажи — не прячется ли там кто-нибудь.

— Кого вы хотите? — наконец раздался из-за двери женский голос.

— Я бы хотел видеть Ивана Наумовича, — ответил Сергей, обворожительно улыбаясь глазку. — У меня к нему очень важное дело.

Довольно продолжительное время за дверью было тихо, так что Сергей ощутил некоторую неловкость.

— Он умер, — донесся женский голос. — Понимаете, умер.

Сергей некоторое время молчал, не зная, что сказать.

— А вы жена Ивана Наумовича? Давно он умер?..

Из-за двери долго не отвечали. Сергей подумал, что она ушла. Но звякнул засов, дверь приоткрылась на маленькую щелку, ограниченную цепочкой, из квартиры потянуло гнилостно-кислым запахом. Растрепанная женщина лет пятидесяти, в грязном халате, уставилась сквозь щель на Сергея.

— А вам что, свидетельство о смерти показать?!

— Нет, не нужно, — ответил Сергей, состроив скорбное выражение лица. — Вы скажите, давно он умер?

— Два, два года, как умер! — вдруг заорала женщина, зло блеснув на Сергея глазами. — Два года, как умер!! — прокричала она, входя в раж.

Она вдруг рассерженно плюнула в щель и захлопнула дверь.

Сергей хотел порасспросить ее, но, увидев такую реакцию на гостя, понял, что это бесполезно, и стал спускаться по лестнице.

Захлопнув дверь, женщина закрыла ее на все замки.

— Два года, как умер, — шептала она с ненавистью. — Два года уже…

Через захламленную и грязную прихожую она прошаркала в комнату. Плотные шторы на окнах были всегда закрыты наглухо. Зажгла свет, подошла к платяному шкафу и, открыв его, раздвинула старые пальто. На дне, сжавшись и обхватив колени руками, сидел человек.

— Ну, уже ушел, ушел. Вылезай, Ваня. Сказала, что ты умер. Ну, вылазь, что ли! — прикрикнула она, потеряв терпение.

Человек медленно выполз из шкафа. Движения его были неуверенны, оттого что видел он одним только глазом. Второго не было — вместо него зияла дыра, уходящая в глубину черепа. На травмированной части волосы не росли, страшный шрам проходил по этой части головы. Человек был бледен и худ до последней степени, руки его дрожали.

Уже два года он не видел дневного света, прячась в шкафу.

Уже два года он не выходил на улицу.

Уже два года, как он умер.

Глава 10 УБЬЮ, ПОДОНОК!!!

— Ну ты, то-се. Думай, чего делаешь-то.

— А чего думать, поднимать человека нужно, — ответил ему вялый голос, послышалось шуршание.

— Хоть бы закурить было, то-се.

— Да нет, поднимать нужно. Уже полдня дрыхнет.

— А я думаю, пусть выспится, а то вон как зазомбировался.

Разговор доносился откуда-то, словно издалека, и в то же время совсем рядышком. Сквозь головную боль Илья слушал. Он пошевелился и со стоном, держась за голову, сел.

— Во, зазомбированный Илюха проснулся, как огурчик соленый, то-се.

Илья недоуменно глядел на своих старых знакомых бомжей, у которых неделю гостил на чердаке. За то время, пока они не виделись, бомжи ничуточки не изменились внешне и не переменили гардероба.

Илья с удивлением смотрел на бомжей, оглядывал обстановку камеры предварительного заключения с двухъярусными нарами, оконцем за толстой решеткой…

— Ну, то-се, не вспомнить?

Петрович опустился на корточки перед сидящим на нижних нарах Ильей, с корточек заглядывая ему в глаза.

— Да не озадачивай человека, — подал с верхнего яруса голос Петя и зашуршал курткой.

Сквозь головную боль не просачивалось ни одного воспоминания.

— Где это я? — спросил Илья, глядя в лицо старичка-шестидесятника. — На чердаке?..

— Эх-хе-хе-хе-хе… — тяжело вздохнул Петрович и, поднявшись с корточек, сел на нары напротив Ильи. — Если бы на чердаке…

Илье сделалось тревожно.

— А где? — еле слышно произнес он.

— В КПЗ, голубок, — бросил Петя с верхней полки. — Ох, как курить хочется.

— В тюрьме, что ли? — Илья все еще не понимал — в таком заведении он оказался впервые в жизни.

Но ему не ответили. Только Петрович смотрел грустно.

— А за что нас посадили?

— Охо-хо-хо-хо-хо, — снова закряхтел Петрович, не спуская с Ильи глаз.

— Слава богу, за разное, — подал свой вялый голос Петя и, шурша курткой, повернулся на бок лицом к Илье.

— Почему?

Илья посмотрел на Петю, но не дождался ответа.

— Почему? — обратил он свой вопрос к Петровичу.