Право на жизнь

Но когда на следующий день после обеда забежали подруги, проведать одноклассницу – то застали Санниву за столом и со стопкой учебников. Рядом стоял усмехающийся Лахлан. А на подоконнике высились стопкой коробки с пластилином-глиной, который застывает после обжига… и раскинулась небольшая живая модель стройки Московского кремля. Рабочие бегали, одни таскали кирпич и возводили стену, другие ходили вокруг с плакатами и требовали кто мяса, кто стройматериалов.

Подруги оторопело замерли, глядя на чудо. Потом одна рискнула спросить:

– Это что?

– Сколько нужно шлакоблоков, чтоб дворец построить в срок, – буркнула Саннива.

– В смысле?

– В прямом. Вот он, – девочка ткнула в Хранителя пальцем, – дал задачу на расчёт всего необходимого для стройки.

– Строго в рамках программы за текущий класс, – со смешком прокомментировал Лахлан.

– Ага. Если рассчитаю правильно, то будет мне настоящий Кремль. Как вон там, – Саннива показала на небольшую модель храма Кайны, стоявшую в углу на полке.

Подруги тут же начали передавать модельку из рук в руки. Сделано всё было с величайшим искусством. Можно разглядеть и маленькие каменные блоки, складывавшие стены, и витражи в окнах, и черепицу. Узор на входных дверях. Глаза у девчонок загорелись: каждая представила, как будет выглядеть не крошка-храм, а целая крепость.

– А нам можно?

– Всем можно. Хоть всем классом.

Слова оказались пророческими. Уже на следующий день к Санниве началось настоящее паломничество, а класс к неожиданной радости учителей рьяно взялся за учёбу и расчёты.

На Новый год Лахлан пришёл в школу, одетый Дедом Морозом. Поводил хороводы с младшими детьми, из совершенно пустого мешка доставал подарки. А Саннива и её одноклассники каждый получил по башне, стене и прочей детали Кремля и Красной площади. Под радостные вопли дети на специальном столе сложили элементы друг с другом, детали слились в единую крепость. Прогремело общее:

– Ур-ра!

Словно живой, перед мальчишками и девчонками встали Кремль и Красная площадь. Причём оказалось – если коснуться рукой брусчатки в определённых местах, вокруг разворачивалась иллюзия, и ты словно оказывался внутри модели. Лахлан тихонько сунул в руки учительницы листок с инструкцией:

– Здесь написано как включать, выключать и как подзаряжать.

– Спасибо. Первый раз даже у закоренелых троечников сплошные пятёрки за четверть.

Следующее небольшое чудо Лахлан продемонстрировал в конце января. Саннива после школы задержалась, заскочила домой без шапки и с сапогами полными снега. Милтрита ахнула и с порога начала ругаться:

– С ума сошла! А ну под горячий душ и…

– Горячий душ не помешает, а насчёт остального завтра проверите. Ничего с ней не будет. Я разобрался, в чём дело.

Милтрита растерянно переводила взгляд с дочки на Хранителя. Потом села на стул в коридоре и разрыдалась от счастья.

В мартовские каникулы Лахлан неожиданно попросил:

– Саннива, мне нужно съездить с тобой в университет. Показать тебя кое-кому.

Девочка равнодушно пожала плечами: надо – значит надо. Врачу виднее.

Из холла университета они сразу поднялись в одну из лабораторий, где их встретил заранее предупреждённый декан Манус. Хранитель помог девочке снять куртку и ботинки, затем уложил спутницу на кушетку. В воздухе перед глазами Саннивы возник небольшой мерцающий диск, Лахлан принялся чётко и ритмично говорить слова на незнакомом наречии. Едва девочка впала в транс, последовал вопрос:

– А теперь, уважаемый Манус, присмотритесь внимательно к распределению потоков в её теле.

Главный чародей землян на несколько минут сосредоточенно замер, потом ахнул.

– Не может быть! Она же Разрушительница заклятий! А последним таким магом был…

– Да. Великий грандмастер Ордена запретного знания.

– Но откуда?! Как?!

– А вот это я спрошу у её отца, – в глазах Лахлана моргнул недобрый огонёк. – Один из магистров Синклита решил поразвлечься. Приспособил для пыток, совмещённых с оргиями, кое-что из древних техник Круга друидов. А когда мать девочки понесла, испугался, что всё вскроется, и вышвырнул Милтриту на улицу. Понадеялся, что сами сдохнут, и не придётся марать руки убийством собственного ребёнка. На обратной дороге я собираюсь к нему заглянуть, и, клянусь Титанией, после этого кое-кто будет лично оправдываться перед Кайной-ведущей-души-в-мир.

Увидев выражение лица Мануса, Лахлан расхохотался.