Право на жизнь

Человек говорил, мелко тряся челюстью и воняя страхом, – и перед Добрынниным во всей ее полноте, шаг за шагом, мазок за мазком, раскрывалась грандиозная картина лжи и предательства. Все было очевидно донельзя, и теперь оставалось только поражаться, как же так случилось, что раньше никто из них – никто, кроме Сашки! – даже не попытался осмыслить всё происходящее, свести концы с концами, сложить факты и понять лежащую на поверхности истину. Он смотрел в глаза человека, пытаясь понять – как же так, как мог он верить этому… этому ублюдку, этой твари – и не верить собственному товарищу, который не единожды доказывал чувствительность своей интуиции. Смотрел и понимал – жадность. «Жадность людская этот мир в пучину ввергла, жадность людская его и погубит. Окончательно погубит. Вот и вас жадность обуяла. Что ни говори – а грабительство это, алчность… Смертный грех!» – всплыли внезапно в памяти слова отца Кирилла. Горько – но это было так. Наобещали золотые горы – и вот уже они всем Убежищем, оставив жен, детей, стариков, блея, как бараны на бойне, потянулись под нож мясника. Как мыши в мышеловку, ослепленные, одурманенные запахом бесплатного сыра, убедившие сами себя, что именно им выпал счастливый билет. Так легко – пришел и взял, воспользовавшись своим правом, правом сильного. Но сыр внезапно растаял прямо в руках, обернувшись жуткой химерой, и те, кто считал себя охотником, в мгновение ока стали дичью.

Правда обрушилась не то, чтобы неожиданно, вовсе нет… Подозрения, вложенные в него Сашкой, все же бродили где-то в самой глубине души, временами начиная подниматься на поверхность, но Данил гнал их прочь, давил, стараясь загнать назад. Впереди маячили шахты Росрезерва с их несметными сокровищами – и как можно было отказаться? И едва завидев убитого товарища и сцепившихся насмерть диверсантов, Данил с ужасом осознал, что друг был прав – в их путешествии все было совсем не так гладко, как хотелось, как представлялось поначалу. И существо, потерявшее человеческий облик, трясущееся и скулящее сейчас у его ног, только подтверждало это.

Вся экспедиция была одной большой инсценировкой. Фикцией. Обманом. Комбината Росрезерва не существовало – Братство просто убирало очередных конкурентов. Десять лет шла борьба – за ресурсы, за контрольные точки и торговые пути, за караваны… Десять лет группировки искали пути и способы уничтожения друг друга – ловчили, интриговали, засылали лазутчиков и диверсантов, пытались купить информацию о местоположении баз, чтобы нанести удар в самое сердце противника. И иронией судьбы стало то, что координаты стали известны разведке обеих сторон почти одновременно. Теперь все решала лишь скорость. Один месяц – именно этот срок нужен был диверсионному отряду комбинатовских, чтобы донести бесценную информацию до своих. А дальше в дело вступили бы «Тополя». Всего лишь одной ракеты было достаточно, чтобы уничтожить Братство. И допустить это было никак нельзя.

Так случилось, что, не считая подразделений обеспечения, на базе Братства на тот момент стояла одна лишь вернувшаяся с дальнего выхода Первая Ударная – остальные бригады были в дальних выходах и привлечь их к срочной операции, даже связавшись через спутник, не представлялось возможным. И это было большой удачей – майор Хасан был доверенным человеком командования, ему поручали решать самые сложные задачи. Две тысячи километров, хорошо укрепленный периметр и месяц времени – это было почти невыполнимо. Но Хасан ибн Аббас не был бы майором и не командовал бы Первой Ударной, если б не был способен решить и эту задачу.

План составился быстро и без промедления начал претворяться в жизнь – для успешного штурма бойцов в бригаде не хватало, а потому необходимо было найти людей и всеми правдами и неправдами склонить их помочь Братству.

Промедление сейчас было поистине смерти подобно.

И вот здесь Хасану очень сильно повезло. Маршрут на север лежал через Пензу и он знал, что в маленьком городке на юге области есть выжившие – несколько лет назад караван уже ходил через Сердобск. Правда, до некоторых пор известно ему было лишь о бомбоубежище войсковых – жадный Прапор скрыл, что рядом есть еще одна община, крупнее и сильнее. Были на то свои причины – Овчаренко всегда помнил о дизельном топливе, хранящемся в цистернах нефтебазы. И когда связист войсковых поймал условный сигнал на определенной частоте, говорящий о подходящем караване, Прапор решил, что его час настал.

Убедить Хасана, что взять Убежище не составит труда, было несложно. Как оказалось, у майора стояла схожая задача – он откуда-то уже знал об Убежище, и соляра стала лишь дополнительным – хотя и очень солидным – бонусом. Но – жизнь распорядилась иначе. Обломав зубки, командир Первой Ударной понял, что Прапор дал ему неверную информацию относительно боеготовности противника, и изменил свои планы. Времени на полноценную войну у него не было. К тому же, майору нужны были хорошие бойцы. Все, кого только он сможет найти. Так не лучше ли убить одним выстрелом двух зайцев?