Право на ошибку

Склонившись над принесенным из комнаты Драга Хранилищем, я поочередно достала все необходимое. Заставив фолиант с описанием ритуала висеть в воздухе раскрытым на нужной странице, я принялась за кропотливую работу под взглядами присутствующих. Зажав большим и указательным пальцами правой руки белый мел, аккуратно начертила им полукруг на полу и продолжила его черным полукругом, завершая круг. Несмотря на долгое отсутствие практики, рука не дрожала, за что спасибо нужно было сказать Кадме Шен, преподавательнице магического черчения в школе поселения, в свое время требующей от меня чертить заданные пентаграммы до кровавых мозолей, пока не получится хотя бы приближенно к идеалу. Надеюсь, режим Ревенджа не сильно затронул школу с ее преподавателями и учениками.

Внутри круга, символизирующего жизнь и смерть, серым мелом я начертила квадрат, означающий дверь между ними. Сверяясь с родовой книгой, поставила две белые свечи по черному полукругу, а две черные по белому, в качестве маяков в обоих мирах. Расположив донник, мелиссу, еловую ветвь и омелу в отведенном каждой траве углу, я, едва ли не до миллиметров вымеряя, аккуратно опустила по одному кристаллу между линией квадрата и полукругами, точно по центру между свечей. Достав из бархатного мешочка фигурку рыси, села в центре квадрата, отсылая книгу обратно в Хранилище.

– Готово.

Ястребы тревожно осмотрели мое художество, Скорпионы и Тристан обошли вокруг, проверяя, чтобы нигде не было разрыва. Малейший пропуск в меловой черте, и последствия будут катастрофическими. Магия, тем более такая, не любит неточностей.

Удостоверившись, что все в порядке, пятерка универсалов кивнула мне и отошла к остальным, рассевшимся на полу и отодвинутой мебели. Драгон, скрестив руки на груди и опираясь плечом о косяк, напряженно смотрел на меня, словно сдерживаясь, чтобы не рвануть и не выхватить из пентаграммы за шкирку.

Сжав тотем в руках, я закрыла глаза и нараспев стала читать выученное заклинание, следя за ударениями, паузами и правильными окончаниями. Одно неправильное слово, и мою тушку можно хоронить в лесу. Разумеется, если хоть что-нибудь от нее останется.

Сильно запахло травами, пламя от свечей взметнулось вверх и растеклось вокруг, образовывая огненный круг. Я увеличила темп чтения, и по рукам, от кончиков пальцев, по коже поползла ледяная волна, оставляющая за собой гусиную кожу. Пентаграмма засветилась, волосы на голове встали дыбом, и в живот словно всадили ледяной крюк.

Согнувшись, сразу же резко выгнулась, падая на спину. Вспышки мерцающих кристаллов, а потом меня затянуло в холодное искрящееся свечение, полное потрескивающих разноцветных огоньков.

Глава 20

Все равно что вынырнуть из ледяной проруби. Первые пару секунд мысли упорно убегали, не давая понять, ни кто я есть, ни где нахожусь. Постепенно холод отступил, вернее, стал менее заметным, притаившись где-то в глубине моего сознания. Вместе с тем резкими вспышками ко мне пробивалась память.

Приоткрыв один глаз, увидела перед собою серую, грубо вытесанную стену пещеры, вдоль которой были закреплены факелы с колдовским зловещим зеленым огнем. Получилось!

Осознав, что лежу на боку, попыталась поменять положение. Вся моя радость от того, что ритуал сработал, испарилась. Вслед за памятью нахлынули ощущения тела, в котором я оказалась. Тела Джиллиан Саммерс, моей лучшей подруги и нареченной сестры.

Правая рука со старым выцветшим шрамом на запястье, подтверждающим, что это именно Джил, была неестественно выгнута. По острой боли в коленной чашечке на левой ноге я поняла, что она смещена. Ребра гудели, как минимум три были сломаны, в остальных я, не будучи медиком, предположила трещины, судя по тому, как тяжело дышалось. Под правым глазом пульсировала кожа, похоже, там назревал крупный синяк. Во рту поселился железно-кислый привкус, и еще несколько мгновений адаптации спустя я поняла, что корка засохшей крови покрывает практически всю изуродованную ушибами, порезами и кровоподтеками кожу Джиллиан, пропитав оборванную в лохмотья одежду. Попробовав сесть, я резко охнула, не ожидая такой жуткой стреляющей боли в паху.

Догадка, пришедшая на ум, была столь же ужасна, как и все, что я сейчас ощущала.

Процедив разбитыми губами несколько слов, за которые мама заставила бы меня взять в рот мыло, я попыталась осмотреться, при этом стараясь не сильно шевелиться. Для этого пришлось сдуть слипшиеся, спутанные от крови и грязи волосы, в которых невозможно было узнать прежние светящиеся рыжие кудри Джиллиан. Помоги нам, Таврика…

Я всхлипнула, и даже это действие отдалось в каждой измученной клеточке тела подруги.

Прямо напротив, подвешенный за руки, висел обнаженный по пояс Оливер Норвуд. Голова Ястреба была запрокинута назад, я не видела, в сознании он или нет, но слабое колыхание его груди, покрытой рубцами и ожогами, говорило о том, что воин все же жив.

– Джил? Что случилось? – хрипло, едва размыкая губы, спросил он. – Цепи… звенели.