Право быть

— Есть. Поверь. — Ноя…

Край мира чувствует любое живое существо, независимо от магических и прочих талантов. Ты просто знаешь: впереди ничего нет. Знаешь наверняка. И хотя черно-белая Нить вплелась между теми, что составляют ксарроновский ковер, в каком-то смысле она все равно — край, за которым мира уже не существует. Край скучный и пустынный, но нам придется пройти по нему. Слышишь, рыжий? Придется.

Знаю, я нагородил слишком много дурного, чтобы просить о доверии. Можно сказать, что у тебя нет выбора и все равно придется подчиниться. Можно пригрозить или попросить, разница будет невелика, вот только… Я больше не имею права ни на первое, ни на второе. Я отказал себе в таком праве.

Но если кнут приказа и сети просьбы мне больше не доступны, остается лишь одно.

Оно не заденет гордость рыжего и не возложит на мои плечи новых обязательств. Оно всего лишь предоставит возможность выбрать.

Предложение. Почти руки и сердца.

— Закрой глаза, Борги. Закрой и… держись за меня. Крепко.

Глупо звучит, ведь на деле все происходит ровно наоборот, но рыжий напуган. Так сильно, как, наверное, никогда еще не пугался.

— Я не пойду!

— Пойдешь.

— Пойдешь.

Наши голоса сливаются воедино, и Борг… Идет. А я принимаю на себя каждую волну дрожи, сотрясающей тело великана.

Я сразу понял, что умираю.

В Доме Дремлющих, когда тетушка Тилли показала мне самый простой и действенный способ обезопасить мир от Разрушителя, ощущения были несколько иные. Впрочем, родной клочок Гобелена представлял собой нечто замечательное, сплетаясь из Нитей нескольких драконов сразу, начиная от моего отца и заканчивая Майроном. А еще, хочется верить, хранящем в своем узоре и частички материнской плоти. Они не могли не остаться в Доме. Хотя бы потому, что ее никто не отпустил. До сих пор.

Механика действия не изменилась, но там я всего лишь недомогал, а здесь… Умираю. Почему?

Наверное, все дело в течении времени. Чем быстрее оно проносится мимо, тем заметнее из моей плоти вымываются остатки сил. Внутри меня все и так живет по человеческим часам, а если еще и снаружи ритм не затихает, а нарастает… Забавно, хоть и печально попасть в ловушку, какая и матушке Ксо не снилась. Но почему мне кажется, что в пределах черно-белой Нити время течет еще быстрее, чем на сосновой поляне? Неужели…

Да. Точно. Оно и не может быть другим.

Эльфы появились раньше прочих разумных рас, рожденные воплощенной мечтой. А ведь любому хочется, чтобы его мечта не умирала, верно? Длинноухие никуда не торопились, любуясь собой, и время мира танцевало вместе с ними медленный и прекрасный танец. Трудолюбивые гномы тоже не особо вели счет дням и часам, настойчиво совершенствуясь в своем мастерстве. Но люди… Люди всегда спешили жить, потому что их невольным творцам нужно было успеть сделать многое раньше соперников. И поэтому, когда на Гобелен ступили люди, время вновь возникшего мира пустилось вскачь.

Если бы я оказался сейчас хотя бы в гномьих шахтах, у меня был бы шанс протянуть несколько недель, а может, и месяцев. Даже лет, если бы повезло. Но этой Нитью правит пульс одной-единственной женщины, а она как раз торопится. Куда и зачем? Не знаю. Наверное, и не успею узнать.

И все-таки почему я умираю? Была бы возможность поговорить с Мантией, все вопросы быстро бы добрались до нужных ответов. Но раз уж иод рукой нет мудрых наставников, а тем паче советников, придется поразмыслить самостоятельно. И, чтобы не терять ни минутки, следует начать с самого главного, ведь, пробираясь нехожеными тропками, я попросту рискую не успеть на встречу с Истиной.

Что у нас главное?

Понять, как умирают драконы.

Насколько могу судить по собственным воспоминаниям и всему, что успел узнать, мои родичи исчезают из мира только насильственным путем. То бишь, когда их убивают. В случае моей матери смерть тоже была хоть известной наперед и выбранной сознательно, но осуществленной все же чужими руками. Моими, в ту пору безмозглыми и беспомощными, но одновременно и беспощадными. Правда, совершить убийство мне удалось лишь потому, что мать не стала избегать смертельного удара, а она, в отличие от преждевременно упокоенного мной же супруга Тилирит, прекрасно знала: с Разрушителем нет смысла затевать дуэль, потому что надежнее самому рассеяться прахом. И притом — остаться в живых.

Чтобы убить дракона, нужно уничтожить воплощенный сгусток его сознания, то, что я, к примеру, могу видеть обычным зрением, с че; — могу разговаривать и что могу потрогать. Все свободное от общения с другими живыми существами время сознание Повелителя Небес равномерно распределено по узлам участка Гобелена, который составляет драконью плоть, и в таком состоянии уничтожение представляется несколько затруднительным, потому что придется выжигать Нити одну за другой, чтобы наверняка получить желаемый результат, ведь иначе дракон будет попросту переносить свою суть с места на место.