Правитель Пустоты. Проклятый бог

– Полторы, – мгновенно исправил профессора альв, даже не повернув головы в сторону собеседника. – Хотя тут совершенно неважно, как много веков назад случилась эта трагедия. Важно, что мы до сих пор должны отвечать за необдуманные деяния наших прадедов и молить бога о прощении из-за самоуверенности Синклита.

– Ты совершенно не поддерживаешь какое-то давнее решение своих предков?

– Да. Высочайший Синклит сделал неправильный выбор, они смертные, и могут ошибаться. Но Омеотан не простил им эту оплошность. А мой народ за своей слепой преданностью старейшинам не смог заметить, как совершил непоправимое и навечно сделал себя пленником проклятья.

– Ты ненавидишь Синклит? – робко спросил Ашарх, едва поспевая за шагом высокого альва.

– Наблюдательности тебе не занимать, – с жесткой усмешкой ответил Бриасвайс, а после резко остановился на этаже с гостевыми комнатами и обернулся к профессору и молча семенившей следом Лантее. – Что ж, послушай и реши сам, кто прав, если ты так этого желаешь… Мой народ боролся с ифритами и гоблинами веками. И лишь наша могучая магия позволяла сдерживать противников. Но когда они прорвали оборону в двух точках одновременно, то Синклиту пришлось делать выбор. На северо-востоке гоблины крали наш лес и, когда их засекли, они подожгли чащу, чтобы задержать преследователей, огонь распространился мгновенно. На северо-западе ифриты взяли в осаду областной центр, угрожая вырезать половину города, а вторую – забрать в рабство.

– Патовая ситуация…

– Слушай дальше! Высочайший Синклит не успевал прислать подмогу в обе точки, поэтому старейшины приняли решение спасти Лес. «Мы тысячелетиями растим хацу», – объясняли свой выбор тогда эти древние старики и старухи. – «Они полны нашей энергией и божественной любовью! Мы не можем позволить пожару истребить сотни гектаров!» И я считаю, что это было в корне неверное решение. Целый город пал, а большинство его жителей погибло страшной смертью, но зато мы спасли клочок Леса от пожара… Какими же идиотами надо быть, чтобы сделать такой выбор, а?! Вот и Омеотан пришел в ярость, когда услышал, что мы выбрали деревья вместо жизней альвов!

– Тысячи жизней в обмен на жизни тысячелетних деревьев?

– Он сам дал нам силу выращивать хацу. Он учил мой народ следить за Лесом и слушать его не одно тысячелетие. Но никакое дерево, сколько бы лет ему ни было, не может быть важнее жизни альва. И бог решил так же. Омеотан проклял нас и забрал свой дар! Так скажи мне, разве выглядит все так, что Синклит поступил тогда верно, а?! Омеотан справедливо наказал нас!

– Теперь твой народ стал тем, кого сам и выбрал… Спасая деревья, альвы покрылись корой. Спасая собратьев, вы бы остались самими собой.

– Даже чужеземец видит истину яснее, чем половина стариков этого Леса! – обращаясь к пустоте, воскликнул Бриасвайс, вскинув свои длинные руки. – Ну и какое будущее ждет эти земли, где жизни народа – ничто, а сохранность деревьев ценится превыше всего? Как ты думаешь, человек?

Ашарх лишь развел руками. Лицо его собеседника было искажено злобой, но обращенной вовсе не на профессора, а на порядки Ивриувайна. И отчасти это возмущение можно было понять.

– Вот именно, человек! – блеснув глазами, воскликнул альв. – У Леса нет будущего.

Развернувшись, Бриасвайс коротко махнул рукой на прощанье и быстро удалился прочь по коридору, оставив Ашарха стоять в смешанных чувствах. Лантея дернула его за рукав рубахи:

– Пойдем к остальным. Ты расскажешь нам, что там наговорил этот старейшина.

– Знаешь, я все больше и больше поражаюсь этим альвам… – пробормотал себе под нос профессор, направляясь вслед за девушкой к жилым комнатам.

– Это еще почему? – спросила Лантея.

– Полторы тысячи лет они не могут решить, любить ли им собственного бога или ненавидеть его. Удивительный народ…

– Думаю, их бог уже все давно решил за них, – проговорила хетай-ра, раскрывая дверь своей спальни. – Он проклял своих детей и покинул их, не желая принимать любовь альвов. О чем тут еще спорить?

– Мало ли, он однажды вернется, – протянул Аш, ступая в комнату за девушкой.

– У него было полторы тысячи лет, чтобы сделать этого. Обида, живущая так долго, вряд ли однажды чудесным образом исчезнет.

– Не нам, смертным, постигать божьи поступки.

– Да, – хмыкнула Лантея. – Но, как это ни прискорбно, именно нам устранять их последствия.

В целом весь остальной отряд остался доволен итогами беседы между Ашем, Лантеей и старейшиной. Оцарио предсказывал успех грядущего заседания Синклита и очень надеялся, что по окончании переговоров для гостей устроят грандиозный пир, куда созовут представителей самых знатных родов, титулованных особ, высокопоставленных офицеров и, конечно, именитых купцов. Виек же, как и Эрмина, напротив, придерживался мнения, что альвы не пойдут на заключение союза.