Правитель Пустоты. Проклятый бог

Нависая на Оцарио зловещей тенью, Лантея произнесла:

– В этом ты прав. Больше ни у кого здесь нет к тебе доверия. Поставив собственные эгоистичные потребности выше жизней товарищей сегодня, ты показал свое истинное лицо – лицо подлеца.

Она плюнула прямо под ноги трусливо сжавшемуся в комок торговцу и отступила к противоположной стене помещения, не желая даже рядом стоять с этим жалким ничтожеством. Виек мелочиться не стал: он от души врезал кулаком в бок Оцарио и не стал продолжать лишь потому, что Эрмина остановила его руку. Другие члены группы лишь отвели глаза в сторону и промолчали.

Так все и сидели несколько долгих часов в тягостной тишине, изредка пересекаясь взглядами и ожидая, когда же за пределами укрытия уляжется буря. Сквозь стены еще долго были слышны завывания ветра, гул воздушных потоков и шум песка, постепенно обволакивавшего убежище маленького отряда со всех сторон. И лишь когда снаружи замолкли все звуки, пустынники стали прорывать путь наружу.

Трудно было сказать, сколько времени ушло у них на то, чтобы выбраться на поверхность сквозь все слои песка, но когда они вновь сумели подставить свои лица солнечным лучам, то небо уже было чистым, как слеза. Во все стороны тянулись лишь ровные золотистые барханы, ничем не тревожимые, и не были и следа чужого присутствия. Буря улеглась.

Глава четвертая. Под сенью деревьев хацу

За свою долгую жизнь альвы обыкновенно меняют три имени. Первое дается на сакральный восьмой день после рождения: альвы верят в силу имени и в его влияние на дальнейшую судьбу, поэтому родители основательно подходят к выбору. По достижении пятидесяти лет альвы сами подыскивают себе второе имя, и часто оно – подсознательное желание чего-то достигнуть. Третье имя альвы получают на столетие от соплеменников по своим заслугам или дурным деяниям. В Ивриувайне мало тех, кто перешагивает порог в полторы сотни лет, но таким долгожителям четвертое имя выбирает сам Синклит. И те, кто носят его – самые почитаемые старейшины Могучего Леса.

Волхв Уда клана Талхит из города Филд. «Гнев Омеотана»

В первую ночь после всего произошедшего спокойно спать никто в отряде не мог. Воспоминания о преследователях были еще слишком свежи, чтобы беззаботно и безбоязненно отдыхать, позабыв обо всем на свете. Теперь пустыни больше не казались такими необитаемыми, а чувство подстерегавшей за каждой дюной опасности довлело над всем посольством.

– Думаю, мы с Виеком встанем сегодня в караул, – решительно сказала Эрмина вечером на стоянке, кивая своему мужу. – Вы постарайтесь выспаться, а мы проследим, чтобы ничего не произошло и никто к нам не подкрался незамеченным.

– Разбудите и меня, как надо будет кого-то сменить, – попросил Манс, потягиваясь и с удобством располагаясь на шкурах. – Пару часов посидеть в дозоре я более чем готов.

– Может быть, и я тоже поучаствую? – робко подал голос Оцарио, но все сделали вид, что его никто не расслышал. Весь этот долгий день отношения между торговцем и остальными членами делегации не ладились, ведь отныне общаться с отщепенцем мало кому хотелось: лишь Манс еще кое-как терпел Оцарио, ведя с ним тихие беседы, и Лантея изредка могла расщедриться на парочку каких-нибудь нейтральных фраз, сказанных довольно прохладным тоном. Вот и теперь слова торговца будто бы никто не заметил, отчего тот еще больше поник и отвернулся от всех.

Первой заступила в дозор Эрмина. Выбравшись из песчаной юрты, она села спиной ко входу, чтобы в ее поле зрения оказалось все пространство перед стоянкой. Остальная группа расстелила шкуры, укрылась плащами и через четверть часа все мирно заснули, убаюканные тихим ветром и уповая на защиту своих верных воинов, неустанно охранявших покой отряда.

На следующее утро делегация двинулась в путь сразу же, как только посветлел горизонт. В середине дня им повезло набрести на извилистую неширокую речку, берега которой поросли густой травой и объемным кустарником. Вода оказалась мутноватой, но вполне годной для питья. Искупавшись и пополнив бурдюки, группа навела переправу, на скорую руку возведя из песка мост, и скорее направилась дальше.

– …Значит, эти псы, эти самые ксоло, о которых ты говоришь, и правда так умны? – с сомнением поинтересовался Манс, пощелкивая бусинами своих четок.