Правила бунта

— Хочешь тему для дебатов? Как насчет концепции неизбежности в книге? Я думаю, что враги Эдмона неизбежно в конце концов станут жертвами его гнева. До того как Эдмона заперли в этой камере, он был рассеян. Но как только оказался в ловушке, ему не оставалось ничего лучшего, как планировать свою месть. Обстоятельства были таковы, что не оставалось ничего лучшего, как сосредоточиться на этом отчаянном порыве. «Только несчастье раскрывает тайные богатства человеческого ума, — цитирую я. — Для того чтобы взорвать порох, его надо сжать. Тюрьма сосредоточила все мои способности, рассеянные в разных направлениях. Они столкнулись на узком пространстве, а вы знаете, из столкновений рождается электричество, из электричества молния, из молнии — свет». — Я пригвождаю его ледяным взглядом. — Мне продолжать?

Фитц массирует пальцами висок, смеясь с излишним энтузиазмом.

— Ну, черт возьми. Очень впечатляет. Мне следовало бы знать лучше, чем бросать вызов человеку твоего воспитания о знании классики. Ты ведь выучил наизусть все произведения Александра Дюма еще до того, как тебе исполнилось шесть лет, не так ли? — Он качает головой, все еще ухмыляясь, как идиот. — Мне действительно жаль тебя. У тебя, наверное, было немного друзей в детстве, а?

«Ух. Агрессия? Опрометчиво, чувак. Очень опрометчиво».

Я показываю ему зубы.

— Думаю, да. Наверное, именно поэтому мои друзья так важны для меня сейчас. И я буду отчаянно защищать их.

Мои угрозы уже даже не завуалированы. Я выбрал эту цитату из «Графа Монте-Кристо» по определенной причине. Раньше мое внимание не было сосредоточено. Я не был сосредоточен на нем, но теперь, когда это так, потребуется лишь малейший толчок, чтобы подтолкнуть меня к действию. «Из столкновений рождается электричество, из электричества молния, из молнии — свет». Его действия будут иметь последствия, и я — последствие, с которым Фитц не захочет иметь дело.

— Боже, Ловетт, какого черта ты делаешь? — Необычайно крикливая Мара Бэнкрофт, сидит на диване с цветочным принтом рядом с Кариной. — Ты задал нам тему. Садись уже. Никто из нас не подписывался на твой душещипательный момент: «Боже мой, я так люблю своих друзей».

Фальшивый английский акцент, которым она попугайничает, оскорбителен. Во-первых, это акцент «кокни»⁷, который совсем не похож на классический британский акцент, который отец вдолбил в меня с детства. Судя по пародии Мары, она не знает разницы между дальним членом королевской семьи и статистом в актерском составе гребаного «Оливера». Раньше я никогда не задумывался о ее существовании, но сейчас... очень быстро решаю, что не стал бы мочиться на нее, даже если бы она была в огне.

— Почему бы тебе не трахнуть себя зараженным гепатитом дилдо, Бэнкрофт? — четко произношу я, чтобы убедиться, что она понимает меня сквозь мой гребаный английский акцент.

Весь ад вырывается на свободу. У Мары отвисает челюсть. Она прижимает руку к груди, на лице появляется шокированное выражение, и девушки, сидящие в первом ряду, начинают визжать.

— О боже мой! Фитц! Ты не можешь позволить ему так говорить! Боже мой!

За этим следуют еще: «О, боже!». Потом в дополнение парочка: «Это сексуальное домогательство!» и «Что за отвратительные слова!». Парни просто смеются и толкают друг друга локтями, кричат и швыряют в Мару скомканные бумажки.

Рэн теперь сидит, небрежно сцепив руки за головой, как будто развалился в шезлонге на пляже, ожидая, когда наконец подалут «Пина-Коладу», которую заказал пять минут назад. На его лице появляется крошечная веселая ухмылка. Ликование же Пакса более открыто. Он лежит на полу, наставив на меня пальцы-пистолеты, как будто я только что сделал весь его чертов год.

— Жестко, Ловетт. Чертовски жестко!

— Да, это было чертовски невоспитанно. — Фитц драматично вздыхает. — Хорошо, ваша светлость. Я либеральный парень большую часть времени, но это было уже чересчур. Ты должен извиниться перед Марой.

— Спасибо за предложение, но я, пожалуй, откажусь.

Фитц выглядит удивленным.

— Никаких извинений?

Я качаю головой.

— Нет.

— Тогда ладно. — Он обходит стол с другой стороны и достает из верхнего ящика стола ярко-розовый блокнот. Класс бунтует, когда Фитц что-то строчит, бросает ручку, вырывает верхний лист из блокнота и протягивает его мне. — Поздравляю. Ты являешься первым получателем официального наказания, которое мне пришлось выдать за весь год. Надеюсь, ты гордишься своим достижением.

Я принимаю листок бумаги и с размаху кланяюсь.

— Я в восторге, черт возьми.

ГЛАВА 15

КЭРРИ