Правил нет. Я их придумаю

С нарядом вызвалась мне помочь Луцея, которая, как в старые добрые времена, без предупреждения нагрянула ко мне вместе с Илом. Все необходимое для меня, себя и даже Ила она принесла с собой. Я была бесконечна рада ее видеть, а еще тому, что она больше не держит на меня зла. А ее еле заметный животик привел меня к приступу неконтролируемого умиления, и я не смогла сдержать слез. Демоница выглядела такой счастливой, что я невольно заразилась от нее улыбкой и душевной теплотой.

На бал мы прибыли вчетвером. Всю дорогу мы с Луцеей вспоминали, как меня окатили водой в первый же день заезда в общежитие, как я натравила клякс на принцев и нашу игру, которая чуть не закончилась нашей с Луцером дракой. Нам как-то получалось обходить все острые углы и ненужные фразы, чтобы остались лишь теплые воспоминания и смех до слез.

— А где сейчас Дрей? — спросила я у Луцеи, когда мы уже поднимались по ступенькам в бальный зал.

— Брат сказал, что как только он узнал, что Настя вернулась к себе домой, он сначала разбил Луцеру нос, потому что тот сделал ей артефакт перехода, ничего ему не сказав, а потом пригрозил, что прибьет его окончательно, если он не сделает ему такой же. Как только артефакт был готов, он ринулся ее искать, утверждая, что она его истинная пара, — Луцея явно ликовала и считала, что дракон получил по заслугам. А вот мне стало даже грустно. И я надеюсь, что он непременно ее найдет.

Этот бал был вторым, на котором мне пришлось побывать, и он уж слишком напомнил мне первый. И Дрею. Поэтому стоило мне войти в бальный зал, желание разговаривать тут же пропало, так же, как и беззаботное настроение.

Герман ушел на сцену, говорить речь, а Луцея утянула Ила к столу с закусками. Мне стало страшно и холодно. Я отошла в тень колонны, обхватив себя руками, но теплее и спокойнее не становилось, пока на мои ладони не легли другие руки, а в волосах заплясало чье-то теплое дыхание.

— Не бойся. Все закончилось, — тихо сказал Луцер, его руки обхватили меня полностью, прижимая к его теплу, и я стала расслабляться. Его особенная магия всегда так действовала на меня.

Не удержавшись, я коснулась его кожи и провела по ней пальцами несколько раз. Такой же мягкий бархат, как я помнила.

Луцер потянул меня за собой, не разжимая объятий, и я не стала сопротивляться. Мы скользнули в какую-то дверь, скрытую в тени. Здесь стояли какие-то передвижные стеллажи с посудой и салфетками, мы зашли за один из них. Мимо, все время, проходил кто-то в форме официантов, а мы просто обнялись и дышали друг другом, водя носами по волосам, коже лица, шеи и рук. Стоя тут рядом с ним, я словно сначала захотела починиться, а потом мое тело стало охватывать давно забытый жар, спаивая все то, что было сломано. И наши губы, наконец-то встретились, разрывая что-то внутри меня, окончательно выковывая из чего отремонтированного на скорую руку, что-то новое. Я явственно поняла, что это любовь. Я прятала ее где-то очень глубоко, но теперь ей там тесно, ей срочно понадобилась вся моя душа без остатка.

Нежные касания становились все безжалостнее. Еще мгновение назад ласковая рука грубо схватила меня за шею, заставляя запрокинуть голову и толкая к стене. Луцер разорвал поцелуй, и мы посмотрели друг другу в глаза. Так близко, так откровенно.

— Я больше не отпущу тебя. Слышишь? — зло прошипел демон в нескольких сантиметрах от моего рта.

— Докажи, — ответила шепотом, сама притягивая его для поцелую.

Глава 54. Настя

— Насть, помоги на стол накрыть. Скоро твой папаша заявиться уже, да еще и со своей мадамой, — мама в неизменном халате и с красными бигудями-липучками на голове сейчас похожа на какого-то инопланетянина.

Я уже третью неделю дома, а мой папаша, как только что назвала его маман, впервые решил посмотреть на дочь, которая пропала больше пяти лет назад. Но у него уважительная причина — он женился всего полгода назад. Опять.

Мамина радость по поводу моего возвращения тоже продлилась, не сказать, что долго. Уже к концу первой недели я стала ее привычно раздражать, и она стала совсем не мягко намекать, что пора заканчивать валять дурака и отправляться на работу. И вообще в моем возрасте положено жить отдельно от родителей. Ее муж громко ей поддакивал. А меня держал в этой квартире, и даже в этом мире, лишь кареглазый малыш по имени Пашка, который приходиться мне младшим братцем, и ему всего два года. Я про себя зову его Милашка, так же, как и Нарека, потому что у него такое же доброе сердечко, как было драконенка. Абсолютно все свое время я провожу исключительно в его компании, но чувствую, что все же пора нам расстаться, потому что союз папаши и маман я боюсь не выдержать.