Праведник

— Увезите меня отсюда. Я, видимо, нездорова. Эта духота на улице скверно действует на меня. И к тому же я не могу больше видеть страдания этой девушки.

— Но ведь все кончится хорошо. Иоланта прозреет и…

— Я знаю. И все-таки… Моя карета внизу. Если вам нетрудно, проводите меня домой.

— Конечно, конечно. Только…

— Что? — удивленно спросила она, обернулась и посмотрела ему в глаза.

— Ничего, — сказал он. — Пойдемте. Я готов вас проводить.

На улице было еще светло и по-прежнему пасмурно, хотя стало немного прохладнее. Когда они вышли из театра, графиня сказала, что теперь, на воздухе, она чувствует себя лучше. Она предложила покататься немного в карете, и писатель согласился, молча кивнув головой.

Карета стояла в сквере напротив. Старый кучер курил, сидя на скамейке. Увидев хозяйку, он немедленно затушил папиросу и быстро, по-военному встал.

— Прошу, господа, — распахнув резную дверцу кареты, сказал бородач.

Алексей Борисович подал графине руку, затем взошел по подножке сам.

Карета тронулась с места и покатила плавно и медленно. Писатель взглянул в окошко. По тротуарам мирно гуляли люди. Шоссе было почти свободно. Редкие автомобили на большой скорости уносились вперед.

— Странно, что до сих пор нет дождя, — тоже глядя в окно, негромко сказала графиня.

— Да, странно, — ответил писатель, — дождю давно пора уже быть.

— Какие огромные черные тучи. Они уже давно висят над городом. Когда я смотрю на них, мне становится страшно. Они такие тяжелые, словно отлитые из свинца. Мне кажется, это предвещает что-то ужасное.

— Не сегодня-завтра будет большая гроза. Ничего страшного, думаю, в этом нет.

— Да, конечно. Это только глупое суеверие. Страх пожилой одинокой женщины. — Она улыбнулась и задернула шторку.

В карете стало почти темно.

— Я не очень люблю весну, — помолчав немного, сказала она. — Мне теперь больше нравится зима или осень. Когда за окном идет проливной дождь или снег. Когда на улице холодно или морозно. В такие дни я люблю быть дома одна, лежать в теплой постели, о чем-нибудь думать или читать. Вы, наверное, тоже?

— Нет. Мне по-прежнему нравится лето — зелень, солнце, тепло…

— Вы еще долго пробудете в Москве?

— Думаю, нет. На днях выйдет моя новая книга. Мне захотелось дождаться первых откликов. Затем собираюсь вернуться домой.

— Я читала о вашей книге. Она еще не вышла, а о ней уже везде пишут. И о вас тоже. Наверное, вы самый популярный писатель нашего времени.

— Не знаю, — ответил он.

— Вам тяжело говорить со мной? — вздохнув, спросила она.

— Нет. Но все это так неожиданно. Мы очень давно не виделись. Прошло столько лет, и вот теперь эта встреча… Как вы жили все эти годы?

— Как жила? — Она снова улыбнулась и пожала плечами. — Хотите услышать мою историю? Хорошо. Я расскажу вам. Слава Богу, она не так уж и длинна…

…Чуть меньше двадцати лет назад, через несколько месяцев после того как мы расстались с вами, погиб мой второй муж. Он был журналистом — человеком весьма опасной профессии. Целые месяцы он проводил в командировках, а в последнее время постоянно работал в одной африканской стране. У власти там тогда находился просоветский режим. Затем началось восстание, которое переросло в гражданскую войну. Кажется, повстанцы захватили наше российское, советское тогда еще, посольство. Моего мужа и еще нескольких наших граждан объявили заложниками. Быть может, вы помните эту историю? Тогда об этом писали и говорили везде.

— Нет. К сожалению, нет.

— Неудивительно. Ведь прошло столько времени. Люди, захватившие моего мужа, ставили какие-то условия перед правительством нашей страны. Условия эти по каким-то причинам не выполнялись, и тогда, чтобы доказать серьезность своих намерений, террористы решили расстрелять одного из заложников. Этим человеком оказался мой муж. Наверное, по всем телеканалам мира было показано его изрешеченное пулями тело. Мера эта оказалась действенной. Наше правительство пошло на уступки, и заложников освободили. Через несколько дней они вернулись на родину. Коллеги моего мужа привезли в Москву цинковый гроб. Затем были пышные похороны, соболезнования, притворное сочувствие и скорбь и прочее, прочее. Я даже получала какие-то подарки, деньги от государства. Мой муж в заключение всей этой истории был посмертно награжден…

Алексей Борисович внимательно слушал. Графиня говорила напряженно и медленно. Было заметно, что она с трудом вспоминает события прошлых лет.

— Своего второго мужа я никогда не любила, — продолжала графиня. — Сейчас трудно сказать, почему я вышла за него замуж. Наверное, потому, что он был хорошо обеспечен. Я была достаточно легкомысленна, и тогда это обстоятельство казалось мне очень важным, и вы, конечно, помните, как мало было в то время хорошо обеспеченных людей… Как бы там ни было, я не долго тосковала по своему погибшему мужу. Через три месяца после его смерти я встретила и полюбила другого человека и примерно через полгода уже вышла замуж опять…

— Это был граф Урманчеев?