Практикум

Я присвистнул. Воевода — это серьезно. Высший чин в Министерстве внутренних дел и обороны, венец боевого мага, человек, подчиняющийся лишь Предстоятелю. Ну, в нашей нынешней ситуации Уварову. Как правило магистр или патриарх. Если высокородный решил, что необходимое личное присутствие воеводы, значит, наше дело труба. И подтверждалась та самая версия, где мы считались не такими уж зелеными и неопытными.

— За мной, — скомандовал Игорь и чертыхнулся.

— Что-то не так? — спросил я, старающийся держаться все время поближе.

— Шебутной Князькин, ну конечно, — сплюнул на землю поборник. — Шизофреник он. Сегодня улыбается, пожалуйста говорит, завтра с ножом лезет.

— Бухает? — предположил я.

— Если бы, просто еб…тый, — впервые выругался при мне Игорь. Видимо, здорово ему не понравилось решение протектора. Зато нашего поборника тот самый Князкин встретил как минимум, будто нашедшегося после долгих скитаний близкого родственника.

— Игорек, — обнял его Князькин, худой невысокий мужчина, с чересчур подвижными глазами. Казалось, он не в состоянии сфокусироваться на чем-то либо одном, поэтому постоянно пытался прощупывать все, что находилось вокруг. Может, и правда психически нездоровый?

— Прибыл в твое распоряжение. Что надо делать?

— Да ничего. Мы ждем отмашки, после чего размажем этих пруссаков. Вон они.

На другом, далеком от нас холме, виднелось подобие бушующего муравейника. Черные точки сновали взад-вперед. С большим трудом в них удалось определить живых существ. Я даже разглядел запряженных церберов. Ребята подготовились серьезно.

Ряд темных точек чернел в воздухе. Это наездники грифонов. К нам они старались не приближаться и совершенно справедливо. Не только у противника была авиация. Единственное, мне показалось, что мы значительно уступали в численности врагу. И когда я говорю «значительно», то пытаюсь сгладить острые углы.

Германская Федерация поставила на кон все. И надо сказать, им это более чем удалось. Если говорить по-простому, крестьянскому, нас было меньше раза в четыре. И это с учетом всяких практикантов — я заметил и другие группы. Либо Уваров действительно был невероятно прозорлив и вновь состряпал хитрый план, как нагнуть всех и выйти чистым из воды, либо просчитался.

Как бы мне не хотелось последнего варианта из-за лютой ненависти, сейчас я был лицо заинтересованное. И отморозить уши назло Уварову было бы глупо. Тем более, как раз подоспел изумленный возглас Рамиля.

— Это что вообще такое?

В лучах уходящего солнца исполинская туша чудовища казалась безразмерной. Чешуйчатые крепкие крылья ленивыми взмахами поддерживали тело в воздухе. Мелкие глаза горели адским огнем, а острые когти пытались сжать невидимого врага.

И это все я увидел с порядочного расстояния.

— Дракон, — негромко ответил Куракин.

— Я думал, что все они вымерли, — удивился Рамик.

— Почти все. Осталось нескольких особей. И я вас поздравляю, одна из них как раз перед вами.

— И что делать? — не унимался Рамиль.

— Для начала попытаться выжить.

Интерлюдия

Таганка встала с самого утра. По местным новостям говорили о «частичном перекрытии движения в связи с посещением президентом Воскресенского собора». Правда, никаких подсъемок с места не было. Только несколько кадров кортежа. А все потому, что президент немощных и действительно сейчас находился на Таганке. Разве что чуть ближе к Кремлю.

Они сидели друг напротив друга. Правители обычных и экстраординарных людей. Один вальяжно развалился на кресле, устало глядя на собеседника. Другой потирал деревянные ручки потными руками. Насколько он был могущественным и уверенным в своем мире, настолько робел перед магами. Наверное потому, что знал, на что те способны.

— У нас был уговор, — сказал Николай Николаевич. — Решать все коллегиально. Вы объявили войну практически другому государству.

— Как мы в этом похожи, правда? — улыбнулся Уваров, но глаза оставались цепкими, злыми. — У вас был уговор с прошлыми предстоятелями, а не со мной. Теперь все будет по-другому. Запомните одно, я действую в интересах нашей страны. Начнете путаться под ногами, смету вас, как ненужный мусор.

— Но я…

— Президент немощных, я в курсе. Вот только что будет с вами, если вдруг маги не захотят больше защищать страну от внешних нападок? Или и вовсе решат, что сотрудничество им больше не нужно и пойдут по примеру Афганистана или Непала. Хотите президента-мага?

Николай Николаевич замотал головой. Ему этот разговор не нравился еще больше, чем собеседнику. Наверное, потому, что у него действительно не было рычагов давления.

— По моим сведениям, у нас намного меньше магических сил, чем у противника, — сказал президент.

— У нас? — усмехнулся Уваров. — Не переживайте, все пройдет именно так, как задумано. Завтра вы будете рапортовать о подписании нового Варшавского договора, журналисты начнут наперебой говорить о возвращении России на мировую арену, «Таймс» поместит вас на обложку, а там и Нобелевка не за горами.

В отличие от президента, высокородный знал, на каких струнах надо играть. Немощные и маги в тщеславии были очень похожи друг на друга.