Практика Сергея Рубцова

— Вы человек ловкий, хитрый, скользкий, но мне кое-что уже известно… Нет, вы не простой уголовник. Если вас снабдили деньгами, упакованными в фальшивые бандероли, можно безошибочно утверждать, что вы — птица высокого и главное — дальнего полета. Не скрываю — подделку с бандеролью обнаружил не я, а майор, но все же именно я первый раскусил вас. Начнем с гирьки. Вот акт следователя и заключение врача. Следов чьих-либо пальцев на гирьке обнаружено не было. Между прочим, это странно — гирька жирная, в нескольких местах выпачканная повидлом. Да, она была завернута в кепку, но ведь потом ее вынули из кепки и вложили в карман. Отпечатки пальцев, хотя бы слабые и частичные, но должны были бы остаться. Неужели следователь и Метелкин прошляпили? А может быть, на руках убийцы были перчатки? От ваших друзей, Смирнов, всего можно ожидать — каков поп, таков и приход.

Рубцов, зная, что его никто не услышит, рассуждал вслух. Впрочем, не станем, щадя самолюбие курсанта, скрывать что-либо. Откровенно говоря, Сергей, находившийся один в закрытой комнате «глаз на глаз» с вещами покойного, испытывал нечто похожее на страх. Он ни за что и никому, даже самому себе, не сознался бы в этом, но это было именно так. И, беседуя вслух с воображаемым Смирновым, он как бы подсознательно подбадривал себя.

— Что ж, гирьку временно отложим. Делаем заметки: «перчатки?», «откуда могла взяться гирька?» Ведь это она…

Сергей уже опустил было гирьку в раскрытый чемодан и вдруг осекся на половине фразы. Он увидел на дне чемодана смятую бумажку. Откуда взялась бумажка? А-а, в этой бумажке был завернут замшевый мешочек с золотой коронкой. В таком виде и вручил ему «кисетик» путеобходчик Мокрышев. Но что это?

Разглаживая пальцами смятую потертую бумажку, Сергей заметил полустертые слова, написанные бледными чернилами. Кроме неразборчивых слов, на бумажке виднелся слабый лиловый оттиск продолговатого стертого штампа. Сергей отчетливо различил некоторые буквы: «2-ая….линика». Разглаженная бумажка имела форму узкого четырехугольника, запись на ней была сделана столбиком, как обычно пишут рецепты. Да, это был рецепт. Вместо подписи врача, стояла какая-то закорючка, но само слово «врач» угадывалось. Хорошо сохранилась дата — «25/VII>. Сергей, держа листок на ладони, подошел к окну. Несомненно, фамилия больного, для которого был выписан рецепт, начиналась с буквы «Д». Следующие буквы были «и» или «ы». Ди, Ды… Фамилия была короткой. За ней шли инициалы. И Сергей снова отчетливо различил букву «Д».

«Как попал в руки Мокрышеву этот рецепт? Подобрал он какую-либо выброшенную из вагона бумажку на железнодорожном пути или…»

Сергей снял трубку и попросил заказать срочный разговор с начальником отделения дорожной милиции станции Горная. С нетерпением ожидая звонка, он продолжал рассматривать рецепт. Самым поразительным для него было то, что он прежде, несколько раз беря эту бумажку в руки, не обращал внимания на то, что на ней имелись штамп и слова, написанные чернилами. Как могло это случиться? Ответ мог быть только один: все его внимание поглотила золотая коронка. Коронка словно ослепляла его.

И Сергей точно услышал грубовато-насмешливый голос Кияшко: «Плохо, брат, дело… Одним увлекаешься, а другое выпускаешь из виду. Это серьезный недостаток для чекиста». Действительно, это ужасный недостаток. А что если и в дальнейшем он не сможет избавиться от этого недостатка?

Наконец, раздался звонок междугородней. Отвечал знакомый начальник отделения милиции станции Горная. Сергей попросил его немедленно найти путеобходчика Мокрышева и позвать его к телефону. Начальник милиции ответил, что он только что видел Мокрышева ца станции, и обещал позвонить, как только найдет его.

Снова наступили тягостные минуты ожидания. Покусывая губу, Сергей широко раскрытыми глазами смотрел на рецепт. Он отлично понимал, что эта полустертая бумажка может оказаться таким неожиданным сюрпризом, который совершенно иным светом озарит загадочную смерть Смирнова и может многое прояснить до конца. Рубцов нетерпеливо поглядывал на свои ручные часы и считал минуты. Если Мокрышев не ушел со станции домой, значит, его найдут быстро. Тут же Сергей вспомнил: в протоколе следователя было упомянуто, что часы, найденные при Смирнове, шли и с точностью до одной минуты показывали местное время. Вот они лежат на столе эти часы — «Победа» 1МЧЗ им. Кирова». На них новый ремешок… «Минуточку! Почему ручные часы находились в брючном кармане, рассчитанном на карманные часы? Неужели Смирнов не носил их на руке? Как же я забыл спросить об этом Соню и Игоря?»

Звонок междугородней. Сергей схватил трубку и сильно прижал ее к уху.

— Нашел Мокрышева. Передаю ему трубку.

В трубке послышалось учащенное дыхание. Это дышал взволнованный путеобходчик.

— Товарищ Мокрышев, где вы взяли бумажку, в которую был завернут кожаный мешочек?

— Кисетик? Эта бумажка была в карманчике, в том самом, в каком лежали часы и кисетик.

— А вы не путаете? Кисетик висел на шнурке, а не лежал в карманчике. Вы сами это мне говорили.