Практика Сергея Рубцова

На пороге чистенького деревянного домика, одиноко стоявшего на пригорке по ту сторону железнодорожного пути, Сергея встретила хозяйка, скромно одетая женщина лет тридцати. Чистые, серые глаза ее смотрели на незнакомого пришельца тревожно и как будто виновато. По обеим бокам ее, вцепившись руками в подол матери, стояли белоголовые сероглазые ребятишки — девочка и мальчик.

— Муж? Он на линии, — сказала женщина, все еще с беспокойством поглядывая на Сергея.

Тут на крыльцо выбежала девочка в коричневой школьной форме и красном пионерском галстуке. Она безбоязненно, веселыми, полными живого интереса глазами оглядела незнакомца.

— Вы к нашему папе? — бойко спросила она.

— Он скоро вернется. Пожалуйста, заходите в комнаты. Извините только, у нас еще не убрано. Заходите, заходите.

Первой комнатой была кухня, содержавшаяся в чистоте и опрятности. Единственным непорядком, который можно было заметить в кухне, были немытые тарелки на столе, очевидно, семья только что позавтракала. Девочка провела Сергея в смежную комнату с крашеным деревянным полом. Тут господствовал белый цвет: белые покрывала на кроватях, белые из дешевого тюля занавески на окнах, белая кружевная скатерть на столе. Стены были украшены вышивками и красочными картинками, вырезанными из журналов. Девочка с улыбкой подвинула стул для Сергея, настроила погромче маленький радиоприемник и выбежала из комнаты. Вернулась она с матерью, которая несла на блюдце чашечку молока.

— Если не побрезгуете?.. — немного смущенно сказала хозяйка, ставя чашку на стол перед Сергеем. — От собственной коровы, парное, только что подоила.

Семья Мокрышева понравилась Сергею. Это были простые и хорошие русские люди. И их гостеприимство было бесхитростным и бескорыстным. Сергей пожалел, что, отправляясь сюда, не догадался купить конфет для малышей. Видимо, они не так-то уж часто получают это лакомство.

Все же Сергей отметил про себя, что жена Мокрышева, в отличие от своей старшей бойкой, общительной дочери, по-прежнему насторожена и побаивается его. В чем тут дело? Впрочем, понятно: живут они одиноко, без соседей, вчера утром где-то недалеко от домика найден труп, приезжала милиция, расспрашивала… И вот снова появляется какой-то незнакомый человек. Поневоле будешь испуганным и настороженным. Но, может быть, в этой настороженности кроется что-то другое, похуже? Если Смирнов прыгал на ходу с поезда, то случайно или обдуманно выбрал он место невдалеке от домика путеобходчика Мокрышева? Черт возьми, для того, чтобы узнать, зачем Смирнов приезжал в Синегорск, он готов подозревать всех и вся, даже вот таких простодушных, гостеприимных людей… Но как же иначе? Каждое предположение, самое невероятное на первый взгляд, нужно тщательно проверить.

Бойкая девочка попрощалась с Сергеем: она спешила в школу. Уходя из комнаты, бросила на гостя веселый, как бы ободряющий взгляд, дескать, вы не беспокойтесь, и без меня у нас вам будет хорошо, никто не обидит…

Через несколько секунд она уже со двора постучала в окно и показала рукой на полотно дороги.

— Папа идет!

Сергей вышел навстречу Мокрышеву. Он хотел разговаривать с ним наедине.

То, что рассказал Мокрышев, было уже известно Сергею из протокола и заключения медицинского эксперта. Однако Сергей слушал не перебивая и внимательно наблюдал за путеобходчиком. Несомненно, Мокрышев волновался, и все же в его голосе, жестах, мимике лица не чувствовалось страха, заискивания, угодливости. Худощавый, с открытым обветренным лицом он смотрел Сергею прямо в глаза, говорил не спеша, степенно, с чувством собственного достоинства.

По просьбе Сергея путеобходчик показал место, где был найден труп. Оно находилось в трехстах метрах от домика. Ничего нового Рубцов там не обнаружил.

— Как же машинист или кто-либо другой из паровозной бригады не заметили тела человека на полотне дороги? — спросил Сергей.

— Ведь поезда здесь проходят часто.

— А кто его знает, когда он попал под поезд, — возразил путеобходчик. — За несколько минут до того, как я, на него наткнулся, прошел товарный. А если он раньше… Что ж, ночью могли не заметить; видите, тут закругление, и свет фонарей паровоза на дальнем расстоянии уходит немного вбок, вправо. Могли не заметить.

— Значит, здесь, на закруглении, поезд замедляет ход?

— Где там! — усмехнулся и махнул рукой Мокрышев.

— Мчится полным ходом. Закругление небольшое, а путь здесь хороший, недавно производили капитальный ремонт.

— Вы оттащили труп с пути на обочину?

Путеобходчик вздрогнул и, болезненно поморщившись, взглянул на Сергея.

— Товарищ, ну а что я должен был сделать? — сказал он, прижимая обе руки к груди. — Со мной первый раз такое случается. Я ведь не знал, живой он или мертвый. А вдруг — живой? Ну и оттащил его, на бровку. Только потом, как следователь фотографировал, я точно показал, — где и как он лежал.

Мокрышев умолк и, сокрушенно качнув головой, добавил

— Беда с этим происшествие. Жена боится, всю ночь почти не спала. Все ей покойники мерещатся. Да и мне не по себе…