Практик

— Не лишено смысла, — решил Георгий Иванович и постучал по столу карандашом. — Вот что… Пришли ко мне Аркадия Пасечника. К полноценным тренировкам он пока ещё не готов, вот и отправим подлечиться.

— Так, может, и Мефодия Карлушу тоже к этому делу привлечь? — влез я с очередным предложением.

— Карлушу в СЭЗ забирают. Вызов уже пришёл.

— И переиграть нельзя? Его же не просто так с нами готовили!

Городец пожал плечами и вдавил окурок в пепельницу.

— Просто — не просто, теперь уже ничего не изменить. Ты же понимаешь, почему его в столице ждут?

— А он не годен! — объявил я. — У него травматическое расстройство! Беда сразу сказала, что на медкомиссии зарубит. Давайте я с ней поговорю, чтоб официальное заключение дала?

— Не нужно! — покачал головой Георгий Иванович. — Сам с Федорой Васильевной поговорю. А ты пиши, пиши…

Писать пришлось долго, чуть рука не отсохла. Когда освободился, то решил поручение Городца в долгий ящик не откладывать и отправился на квартиру Инги и Марины. Открыл мне Аркаша.

— О, на ловца и зверь бежит! — обрадовался я.

Тот приложил к губам указательный палец и потянул из гостиной в комнату.

— Идём, а то у соседей трамтарарам, — шепнул он мне.

Да я и сам без всяких пояснений сообразил, что зашёл не вовремя, поскольку от раздражённого баса Карла едва ли не вибрировали стены.

— Так это я во всём виноват⁈ — донеслось до меня из комнаты Марины. — Напрасно сцену закатил, и тот кабанчик к тебе весь вечер не клеился? Или это я только под утро домой заявился?

Ответ разобрать не удалось, крик Марины приобрёл пронзительность ультразвука, а следом хлопнула дверь. Карл взбешённым носорогом проскочил через гостиную и вылетел из квартиры, я передал Аркаше пожелание Городца и выскочил следом, но и так нагнал товарища только на улице.

— Ты чего разбушевался? — спросил, хлопнув по спине здоровяка, у которого не просто физиономия кровью налилась, а ещё и шея побагровела.

Тот коротко выдохнул:

— Достала!

— Пошли в буфете посидим! — потянул я его за собой. — С чего началось-то всё?

— Да всё с того же! Одеваюсь неправильно, вести себя не умею, позорю её своими выходками перед знакомыми!

— Это какими выходками? — полюбопытствовал я. — К тяжелоатлету в «Лире» приревновал?

— Да не ревновал я её! — взорвался Карл. — Просто сказал, что уже поздно и пора закругляться. А там слово за слово и поругались. Да не хотел я ей праздник портить! Выдумывает ещё…

— Сходи цветов купи, — предложил я.

— Ещё чего! — фыркнул Карл. — Не собираюсь я извиняться! Вообще не понимаю, что с ней творится. Вечернюю школу на Текстильке, свою ненаглядную, забросила, в студсовете только для галочки появляется. Чаще в «Лире» бывает, чем там! И тётушка её ещё воду мутит, против меня настраивает. Вечно шпильки отпускает, коза драная!

— Ну это ты загнул!

— Гулянки постоянные, провожатые… — забухтел Карл, моей реплики словно не расслышав, — это ещё полбеды. Но искра пропала, понимаешь? Искры больше нет! А как мы с ней зажигали поначалу! О-го-го как! Сейчас всё не то. Такое впечатление, я ей больше не интересен. Вообще никаких точек соприкосновения не осталось!

— На сверхйогу ходишь? — только и уточнил я.

Карл вновь вздохнул и повторил:

— Достало!

Мы немного посидели в буфете, потом он отправился по своим делам, а я побежал рубить хвосты. В итоге без малого два месяца пролетели как один миг. Первые три недели мая закрывал долги и сдавал экзамены, дальше вернулся к выполнению служебных обязанностей во второй экспедиции зарубежного отдела. Вставал с петухами, ложился за полночь и вдалбливал, вдалбливал, вдалбливал в подопечных гармонию источника-девять. Именно — вдалбливал. Жёстко и не давая никому ни малейших послаблений. В итоге за июнь выбыло девятнадцать человек.

Тяжелей всего пришлось кандидатам из числа операторов. Оно и немудрено: с ними работал вдумчиво, в строгом соответствии с выверенными для каждого индивидуальными планами. Я не только внедрял в их внутреннюю энергетику гармонию чуждого источника сверхсилы, но и способствовал наработке эластичности каналов и подвижности узлов, приводил к состоянию, оптимальному для грядущей перенастройки.

Многие не выдерживали, да я и сам едва не спёкся. Если остальные имели возможность отдохнуть и восстановиться, то мне приходилось выдвигаться к Эпицентру по пять раз на неделе. Оставшиеся два дня проводил вне зоны активного излучения, но не давали филонить и там. Занимался саморазвитием, раздвигая границы способностей, и отрабатывал очередную продвинутую технику маскировки внутренней энергетики, а заодно пытался втолковать её принципы подчинённым.

Когда в середине июня Герасим Сутолока выдернул меня в санаторий, я был едва ли не на седьмом небе от счастья — увы, вместо посещения парной и неспешного плавания в бассейне пришлось принимать деятельное участие в постановке задач команде умников, которым поручили рассчитать оптимальные скорость и траекторию входа в воздушное пространство источника-девять.