Нам почти ничего неизвестно об их жизни до того момента, когда цивилизованные государства поневоле были вынуждены заинтересоваться их существованием. Историкам, занима-ющимся этими периодами, приходится воссоздавать общую картину по крохам и обрывкам информации, и работа их далеко не закончена. Но из того, что сейчас уже известно с достаточной степенью достоверности, обращают на себя внимание две черты, общие всем пяти случаям: возрастающее напряжение межплеменной вражды накануне агрессии и почти полное незнание рабства, гордое сознание свободы, присущее каждому члену племени.
Так, македонское царство зародилось как объединение враждовавших до этого племен линкистийцев, пэонов, орестов и тимофейцев, причем окончательное покорение и присоединение Линкистиды произошло лишь при Филиппе. О том остервенении, с каким враждовали между собой арабские племена, говорит хотя бы тот факт, что они были вынуждены раз в году учредить нечто вроде каникул от войны, чтобы справлять религиозный праздник у священного камня. Рассказами о бесконечных распрях норманов наполнены исландские саги; враждовали между собой не только племена — все эти раумы, рюги, хорды, тренды, халейги, — но и отдельные ярлы, пытавшиеся объединить под своей властью как можно больше фюльков (родов). Между различными племенами и родами монголов тоже шла непрерывная война. В юности жизнь Темучина, будущего Чингиз-хана, много раз висела на волоске, а отец его погиб от руки сородичей, отравленный на пиру. Да и самому Чингису пришлось всю первую половину жизни воевать лишь с монголами. "Когда Чингис-хан, — гласит персидская летопись, — покорил совсем племя Тайджиют, и племя Урут и Манкгут по понесенному вреду и ослаблению покорилось, он повелел большую часть их избить, а остальных сполна отдать Джида-Нойону в рабство"69.
Однако понятие рабства у монголов не имело ничего общего с обычным европейским представлением о рабовладении. Академик Владимирцев в своей книге "Общественный строй монголов" подробно рисует картину этих отношений. Побежденные роды делались подвластны роду победителя, но часто эта подвластность переходила в дружески-родственные отношения. Войдя в силу благодаря повелевающему роду, эти побежденные часто собирали своих сородичей, рассеянных по чужим родам, и восстанавливали могущество своего рода.
У гуннов тоже не было рабов. "О рабстве они не имеют понятия, — пишет Марцеллин. — Все они — благородного происхождения"70. Среди норманнов дух свободы был настолько силен, что даже в Средние века установление крепостного права в Скандинавии оказалось невозможным.
Таким образом, самая общая и схематическая картина жизни племен накануне агрессии может быть представлена в следующих чертах:
1. Долгий предшествующий период жизни в относительной изоляции от других народов благодаря природным условиям (труднодоступные горы, дикие степи, пустыня).
2. Укрепление родовой системы, основанное на высоком уровне индивидуальной свободы, обеспечивавшейся каждому члену рода.
3. Постепенное разгорание межплеменного соперничества и вражды.
4. Особенный накал и длительность борьбы, обусловленные невозможностью полного покорения враждебного племени, которое, даже будучи разбито, всегда может укрыться в горах или откочевать в другое место.
5. Наступление такого момента, когда состояние войны становится непрерывным, а участие в ней — главнейшей, если не единственной, формой осуществления свободы для каждого члена любого из племен.
6. Неизбежное начало преобладания какого-то из племен или родов над прочими.
Рассмотрим последнюю ситуацию подробнее.
Все источники говорят нам о совершенно невероятном упорстве, с каким дикие племена отстаивали свою свободу. Поэтому мы вправе считать, что победа одного племени над другим была всегда связана с огромным напряжением сил с обеих сторон. Но что такое напряжение сил, с точки зрения практической метафизики? Это бытие индивидуальной воли при необычайно высоких уровнях энергии осуществления свободы. Переход от такого бытия назад, к мирной пастушеской жизни означал бы резкий спад этой энергии. А спад энергии осуществления свободы, по понятиям метафизики, связан для человека с нестерпимым страданием. Поэтому победа одного племени над другим означает лишь то, что для оставшихся в живых членов обоих племен путь, по которому до сих пор шло со столь великим напряжением осуществление их свободы, оказывается перекрытым, и у них нет другого способа избавиться от причиняемого этим состоянием страдания, как накинуться сообща на следующее племя. И так оно и происходит в большинстве случаев. Начинается нечто вроде цепной реакции: чем больше племен и родов оказываются вовлеченными под власть главного племени, тем большая энергия высвобождается для ведения дальнейшей войны.