Праксис

Лимузин остановился у Штаба Флота, и даймонги-часовые замерли по стойке смирно. Офицеры по традиции заглянули в Архив Флота, оставив там бортовые журналы и официальные записи, а затем вернулись к автомобилю.

Через несколько минут они подъехали к Дворцу Ченов, куда Мартинес был приглашен Миши в качестве гостя, или временного, как надеялась Сула, заложника своих родственников. Ворота бесшумно поднялись вверх. Мартинес вышел во двор и подал руку Миши, помогая выбраться из машины. Сула вылезла с другой стороны, на улицу.

— Милорд!

Сула оглянулась на звук незнакомого голоса, принадлежавшего представительному мужчине средних лет, шагающему от дверей дворца. На нем был пурпурный мундир депутата Парламента, а за ним следовала целая процессия встречающих. По большей части это были слуги, спешащие за багажом.

Сула не стала останавливать взгляд на лорде Чене и прислуге. Ее интересовала высокая темноволосая красавица, идущая рядом с отцом изящной походкой, несмотря на младенца в руках.

Рот вдруг наполнился горечью. Чены явно хотели устроить Мартинесу романтический сюрприз, умолчав, что Терза с сыном на Заншаа.

Конечно, Совет правления Флота вернулся в столицу, как только опасность миновала, еще до прибытия Парламента, которому было дальше лететь. Конечно, все вернулись вместе с семьями. Конечно, молодая мама горит желанием показать ребенка мужу. Было глупо не предвидеть этого.

Семейная засада. По прячущейся в углах губ Миши улыбке Сула догадалась, что комэскадрой знала о заговоре.

Сула поглядела на пораженно застывшего Мартинеса, безвольно повесившего свои большие руки.

Терза Чен с сияющими от торжества глазами приблизилась. Сула никогда не видела ее такой — почти взволнованной.

Мартинес стоял к Суле боком, и на его лице быстро сменялись эмоции — шок, удивление, медленно приходящее осознание ловушки.

А потом он увидел ребенка, и взгляд смягчился от растущего изумления. Лицо засветилось обожанием и священным трепетом. Он протянул руку. Терза подошла и поцеловала его в щеку, но он не отрывал глаз от сына.

Сула поняла, что всё потеряно. Мартинес никогда не пойдет по ее карте.

Она бросила кости — и проиграла.

Сула опять села в лимузин и нажала на ручку, закрывая двери. Включила связь с водителем.

— Поехали, — произнесла она.

Вложение капитала

Машина мчалась на юг сквозь сумерки субтропиков. Рио-Хондо извивалась справа от дороги, то исчезая, то вновь напоминая о себе серебристым мерцанием. Пока путь лейтенанта Северина пролегал по шоссе, взятая напрокат машина, которая ориентировалась на Ларедо куда лучше его самого, трудилась и за штурмана, и за водителя. Северину же оставалось лишь отдыхать да глазеть в окно — на увитые лианами стволы кавелловых деревьев, ярких тропических птиц да изредка проносящиеся по реке корабли на воздушной подушке, которые с тяжелым, басовитым гулом несли свои грузы на юг, в порт Пунта-Пьед-ра. В небе по обеим сторонам от гигантской сверкающей дуги Кольца ускорения уже мерцали первые звезды. Вскоре серебро реки превратилось в пурпур в лучах закатного солнца.

Покидая шоссе, автопилот несколько раз тревожно пискнул, и Северин взялся за руль. Проехав сквозь туннель, он очутился на дороге, обрамленной роскошными дубами. Их черные сплетенные сучья походили на лапы фантастических зверей. Над дорогой возвышались полукружья изящных декоративных ворот — сплошь образцы чугунолитейного искусства, испещренные завитками, пиками и геральдическими знаками. В центре каждой арки был подвешен фонарик в форме капли, бросавший на дорогу неяркий свет. Вскоре в конце дубовой аллеи показался просторный, сияющий огнями дом — два этажа, окруженные верандами, ржаво-рыжего цвета с белыми украшениями.

По верандам и просторным лужайкам прогуливались люди. Все были в вечерних туалетах, и Северину оставалось только надеяться, что его форма достаточно хорошо сшита, чтобы он не слишком выделялся на общем фоне. По его предположениям, практически все гости здесь были представителями местной элиты, то есть пэрами — этим титулом победители Шаа награждали особо отличившихся представителей человечества и прочих побежденных рас.

Северин не принадлежал к этому классу от рождения, однако был близок к тому, чтобы пополнить его ряды. В начале войны он был уоррант-офицером Службы разведки — при других обстоятельствах о большем простолюдин не мог и мечтать. К концу войны он дослужился до лейтенанта и теперь оказался среди людей того класса, который всегда представлялся ему столь же недосягаемым, как сверкающее в вышине Кольцо ускорения.

Он припарковался перед домом и, когда дверца машины втянулась в крышу, выбрался из автомобиля. В воздухе запах табачного дыма волнующе мешался с ароматами тропиков. Двое слуг — мужчина-землянин и женщина, уроженка Тормины — засеменили ему навстречу. Привычные к ночи глаза торминянки скрывались за темными очками.

— Лейтенант Северин? — спросила она, тщательно выговаривая слова клыкастым ртом.

— Он самый.

— Добро пожаловать в Рио-Хондо, милорд.