Прах к праху

— Я не выдерживаю, — признался он. — Знаешь, каково мне было, когда я только пришел на работу? Поначалу выть хотелось. Приходилось закалять сердце и душу. Укрываться от жестокого мира за стальной броней. А потом наступает такой момент, когда ты всякого навидался и тебя уже больше ничто не трогает, и тогда начинаешь думать: а остался ли ты человеком? Если это продолжается долго, то броня начинает давать трещины, зло постепенно разъедает ее, как ржа железо, и тогда снова возвращаешься к тому, с чего начал. Только ты уже старше и до смерти устал, и знаешь, что, как ни старайся, уже не можешь убивать драконов.

— И что тогда? — тихо спросила Кейт.

— И тогда ты или отходишь в сторону, или же сгораешь на работе, как Винс Уолш.

— Сказать по правде, такой выбор не требует большого ума.

— Верно, если у тебя есть лишь работа. Когда ты себя заживо хоронишь в ней, потому что боишься обычной жизни, которой ты хочешь. Это мой портрет за последние пять лет, — сказал Куинн. — Не более того. С сегодняшнего дня я в отпуске. Настало время снять накопившуюся усталость и немного прочистить мозги.

— Ты решил, чего хочешь? — спросила Кейт.

— Да, я знаю, чего хочу. — Повернувшись, Джон взял ее за руки. — Мне нужно что-то хорошее в жизни. Красивое и теплое. Мне нужна ты. Я хочу, чтобы мы были вместе. Скажи, а что нужно тебе?

Кейт посмотрела на него, а боковым зрением покосилась на разрушенный дом. Ей тотчас вспомнился легендарный феникс, восстающий из пепла. И пусть события, которые вновь свели их жизненные пути, оказались разрушительными, зато теперь они получили шанс начать все сначала. Вместе.

Впервые за последние пять лет Кейт ощутила человеческое тепло, блаженный покой, пришедший на место тяжелой, мучительной пустоты, с которой она почти свыклась и принимала как нечто само собой разумеющееся. Пять лет без него, но это не жизнь, а существование. Теперь настало время жить. После смерти, как буквальной, так и метафорической.

— Чтобы твои руки обнимали меня, Джон Куинн, — сказала она с улыбкой. — Каждый день и каждую ночь моей жизни.

Куинн шумно выдохнул, и его лицо озарила счастливая улыбка.

— Долго же ты думала над ответом!

Он осторожно, помня о ее ранах, обнял Кейт и прижал к себе. Ему показалось, что даже сквозь ткань пальто слышит ее пульс.

— Ты забрала мое сердце, Кейт Конлан, — сказал он, уткнувшись холодным носом в шелк ее волос. — Оно все это время находилось у тебя. Я слишком долго жил без него.

Прижавшись лицом к его груди, Кейт улыбнулась: наконец она обрела дом, тепло объятий, любовь.

— Знаешь, Джон Куинн, — произнесла она, глядя на него в лучах заходящего солнца. — Я тебе его никогда не отдам.