Прайд

Мирра послал мне едва различимую мысль, и я опять поразилась: насколько он ослабел, прежде мы понимали друг друга почти без слов. Исполняя просьбу друга, я помогла ему встать на ноги и медленно отпустила. Лев покачнулся, но сумел удержаться в вертикальном положении.

— Великолепно, — пробормотал он и горький смешок сорвался с белых губ, — пожалуй, я даже сумею слегка пошевелиться, когда гиены начнут рвать меня на куски.

— Заткнись, — оборвала я его, — никогда раньше ты не ныл, не стоит начинать и сейчас. В случае чего, я сумею удержать тебя в положении, достойном льва. Скажем, если будем трахаться — всё сделаю сама и никому ничего не расскажу.

— Договорились, — кот сделал пару шагов и поморщился, — нет, действительно, всё не так плохо. Вот оттягивать наш поход не стоит.

— Это точно, — согласился Дварра, вливаясь внутрь, — похоже тебе недолго осталось, мой дырявый друг. Но, если поторопиться, ты сумеешь прикончить парочку гиен, из тех, которые послабее.

Мне хотелось разорвать говнюка, но Мирра заулыбался, и я решила обождать с решительным ответом. После, всё после.

— Зебба, — вдруг сказал Мирра, поворачиваясь, — ты помнишь этот зал? Я только сейчас сообразил… Ты специально притащила меня сюда?

Специально? Да я нашла первое подходящее помещение! Кто мог предположить, что им окажется именно наша спальная комната. Торрину здесь не нравилось, а с остальными хищниками у меня не было столь серьёзных отношений, чтобы приводить их в это алое бархатное барокко. Тогда, первый раз, сразу же после бесконечных шатаний под проливным дождём, мы ввалились во дворец через огромное окно на втором этаже и угодили прямиком сюда. Пусто, ни души, только лёгкий аромат чего-то пряного и приятное касание мягкого ворса к пяткам.

Мирра стоял посреди комнаты и его обнажённое тело светилось в лучах крошечных светильников, затерявшихся в тяжёлых портьерах. Я лежала на гладком шёлке покрывала кровати и любовалась прекрасным львом. Жаль всё же, что кот, обративший меня, не принадлежал к моему прайду. Почему так получилось — я не знаю. Говорят, Мирра сам так решил. Именно поэтому, мы очень долго не виделись, до случайной встречи под дождём. И там, под стрелами молний, под оглушающие раскаты грома, произошёл ещё один взрыв. Внутри.

Я мгновенно вспомнила это лицо, тёплый свет жёлтых глаз и таинственную полуулыбку чувственных губ. И не просто вспомнила, а навсегда оставила в памяти, чтобы касаться незримых черт и ласкать призрачный облик.

Кот неторопливо приблизился и лёг рядом, положив ладонь на мой живот. Словно мириады взбесившихся мурашек устроили забег по коже.

— Щекотно, — прошептала я и нахлынула волной, слившись губами и всем остальным телом.

— Жаль, — пробормотал Мирра, с улыбкой озираясь, — как всё уходит.

Я промолчала: слишком много было того, что хотелось сказать. Если бы времени оставалось немного больше… Впрочем, к чему лукавить? Ещё десяток дней назад, когда не начался этот ад, я была уверена в несокрушимой бесконечности нашей жизни. Впереди лежали мириады граней, лет и приключений. Мирра, прости меня, но я, по-прежнему, не знаю, как выразить свои чувства.

— Пошли, — сказал кот и опёрся о моё плечо, — вот до чего дошло: кошка помогает мне передвигаться.

— Не обольщайся, — проворчала я, с удовольствием ощущая его терпкий аромат, — вы никогда не могли обойтись без нашей помощи. Самостоятельные львы — ха! Да никто из вас, здоровенных увальней, не способен поймать даже собственное ухо.

Дварра ожидал нас в гостиной — огромном зале с массивными колоннами в форме обнажённых женщин, поддерживающих свод купола. Вся мебель оказалась изломана, а ковры изорваны в клочья: похоже гиены успели побывать и здесь. Чёртовы отродья, напоминающие оживших глиняных истуканов — ни капли энергии, только омерзительно холодные тела и смертоносные когти!

Мирра осторожно отстранил меня и подошёл к высокому: в полстены, окну, расколоченному вдребезги и выглянул в сияющий солнечный день. На его красивом лице появилось мечтательное выражение, словно он сочинял одну из своих баллад. Я обожала слушать сочинения кота, но никогда в этом не признавалась, критикуя за цветастость слога и излишнюю слюнявость. Лев не обижался, а улыбался в ответ и легонько покусывал за ухо.

Торрин часто говорил, что Мирра — особенный лев и мне очень повезло. Тогда — в горах, когда одинокий странник встретил беспечную пастушку и намного позже, спустя сотни граней. Казалось, будто лицо путника, обратившего меня, навсегда забыто, но на балу, в честь открытия Звёздного Портала, я тотчас узнала и лицо, и чуть хрипловатый голос, так волновавший прежде.

— Вроде бы тихо. — сообщил Дварра, возникая в открытых дверях, — самое время отправляться. Я тут наметил тропку, которая позволит выйти к нужному месту, почти не пересекаясь с гиенами. Твою мать, я это сказал?! Порядочный лев вынужден скрываться от какой-то пакости, точно поганый человек! Когда я доберусь до этой твари, то вырежу у неё на лбу всё, что о ней думаю!