Прайд

Меня хватали за ноги, обнимали, лезли целоваться, а кто-то даже облизывал руки. Теперь даже самый тупой мог бы сообразить, кто именно является источником беспорядков. Мужчины тащили упирающихся самок прочь, кто-то активно использовал кулаки, а кто-то грозил мне всевозможными неприятностями. Со всех сторон приближались патрули. В общем, внимания я почти не привлекал.

Внезапно кто-то из обиженных самцов взревел, будто его обокрали. Оглушительная оплеуха с последующим воплем подсказала — воришка обнаружен. А вот завязавшаяся потасовка дала понять, что он бы не один.

И ад начался.

В то время, как женщины продолжали замедлять моё движение, буквально ложась под ноги, мужчины задорно колотили друг друга. Охранники стойл не могли удержаться, не поучаствовав в столь весёлом занятии и пустили в ход дубинки. Стражники, шагавшие, было ко мне, принялись разнимать дерущихся и невольно завязли в драке.

Сквозь оглушительные вопли и звуки ударов я расслышал, как оркестр вновь принялся за дело, играя нечто быстрое и задорное. Ха! А музыканты то молодцы! Люди с чувством юмора.

Однако нужно было как-то выбираться из этого бардака. Я отбросил в сторону самых прилипчивых поклонниц и уже не скрываясь, в несколько прыжков преодолел расстояние до выхода из этого дурдома, который я сам и сотворил. Кто-то изумлённо охнул за моей спиной, но большинству было не до того: они самозабвенно выколачивали мозги друг другу. Оглянувшись, я заметил, как кое кто решил воспользоваться ситуацией и активно валил на землю уже так гостеприимно обнажившихся самок. Люди…

Ф-фу, спокойствие. Или нет?

К бурлящей площади активно пробирались любопытствующие. Некоторые довольствовались участью наблюдателей, подбадривая участников издалека. Другим же этого определённо было мало, и они едва не бегом неслись в самую гущу событий. Но все эти зеваки меня не интересовали. А вот высокий широкоплечий парень с чёрной эмблемой на груди и треспом на поясе был тут явно неспроста.

Ну конечно! Как же я мог забыть про чёртовы детекторы. В руках охотника жужжала знакомая штуковина и он сосредоточенно водил ею из стороны в сторону. Внезапно человек оторвался от прибора и поднял голову. Наши взгляды встретились и брови моего визави поползли вверх. Прежде чем он успел издать хоть какой-нибудь звук, я прорвался к нему сквозь галдящую толпу и, ухватив за горло, затащил в переулок.

— Ты, — начал он и я приложил его головой о стену.

Выпавший детектор я расколотил ударом ноги и подхватив обмякшее тело, потащил его прочь от возбуждённых горожан. Что ни делается — всё к лучшему. У меня появился возможный информатор. Весьма ненадёжный, надо сказать, но выбора не было.

Нужный тупик нашёлся достаточно быстро; здесь не так сильно смердело человеческими нечистотами и освещение вполне позволяло обойтись без ночного зрения. Бросив тело на жалкие остатки мостовой я оглянулся: никто не собирается помешать нашему уединению?

— Убей его!

Ну конечно! Как же без тебя, моё милое безумие. Привет Ольга. Опять.

Кошка склонилась над неподвижным телом, а потом злобно пнула его ногой. Откуда столько ненависти у той, которая с охотниками и не сталкивалась? Впрочем, попробуй это объяснить собственному подсознанию.

— Вообще-то он мне нужен, чтобы задать ему пару вопросов, — спокойно сказал я, — ты же не сможешь мне рассказать, куда идти и как действовать, пока на меня не устроили полноценную облаву?

— А этот тебе, всё равно, соврёт, — кошка поморщилась и вдруг потёрлась головой о моё плечо, — я скучаю по тебе. По Илье, по Гале…

— Ты там с ним не сталкивалась? — поинтересовался я и погладил склонённую голову, — забавная, вообще-то ситуация.

— Ты не понимаешь! — в её напряжённом голосе проскользнула скрываемая боль, — я, пока, не могу сказать. Ах, если бы я тогда знала… Зачем ты убил моего волка? Я была бы совсем другой, ты ведь должен помнить.

— Тогда я не видел другой возможности для сохранения целостности прайда. Да и сейчас — тоже. Могу только ещё раз попросить прощения и за тебя, и за твоего волка. Поверь, Оля, я скучаю по тебе не меньше. Каждый раз, когда кто-то покидает прайд — это словно потеря части тела и даже моя любовь не в состоянии полностью заживить эту рану. Ты, Илья, Леся — все вы…

— Твоя добыча приходит в себя, — кошка мягко отстранилась, и я увидел слёзы в её глазах, — одно тебе могу сказать — будь осторожнее, очень важно, чтобы ты остался жить.

— Т-ты, — прохрипел охотники и попытался вытащить тресп из поясных ножен. Я отобрал игрушку у неразумного дитяти и отшвырнул прочь, — мы тебя, всё равно, засекли. Это вопрос времени…

— В том-то и дело, — я взял его за отвороты куртки и посадил спиной к стене ближайшего здания, — времени у меня нет. Но есть несколько вопросов, на которые я хотел бы получить ответы.

Он засмеялся. Судя по всему, это должно было изображать презрение, но смех получился достаточно жалким. Когда до человека дошло, насколько он нелеп, смешок оборвался. Теперь охотник просто ненавидяще сверлил меня глазами.