Прайд

Никогда прежде я не пытался пить энергию через рот: мне всегда казалось, что это — неэстетично, да и неудобно. Почему сейчас я решил поступить именно так, не понял и сам.

Акка оглушительно заверещала и в следующее мгновение, меня отшвырнуло назад, да с такой силой, что я улетел к стене и с хрустом, впечатался в неё. Помотав кружащейся головой, я посмотрел на своего врага: львица стояла на коленях и держалась за горло, с ненавистью глядя на меня.

— Почему ты не сдох? — отчётливо спросила она, — почему ты не сдыхаешь?!

— Не хочу, — честно ответил я и вновь кинулся на неё.

Акка выбросила изящные ладони перед собой и сноп разноцветных искр сбил меня с ног. Сквозь болезненный туман я видел, как моих кошек теснят к стене шестеро яростно ревущих львов. Проклятье! Нужно срочно заканчивать этот бой! Надо прикончить чёртово отродье!

Я сумел, кое-как, подняться на ноги, и тут же ветвящаяся молния смела меня на пол. Созвездие вращающихся колец очень красиво сверкало перед глазами, но нужно было подниматься и закончить работу.

Вот так: сначала — правая нога, потом — левая. Где там Акка?

Столб синего огня и чернота, пронизанная жёлтыми полосами.

Нужно подняться! Нужно встать и убить чёртову суку! Вырваться из мрака и разорвать гадину на части.

Ядовито зелёная муть прорвалась, и я вынырнул на поверхность. С трудом подчинив себе трясущиеся конечности я, на четвереньках, заковылял к возвышению, блистающему битым хрусталём. Акка следила за мной, совершенно диким взглядом и уже не смеялась. Её прекрасное лицо перестало быть таковым, изуродованное гримасами испуга и ненависти. Она медленно подняла руки и между нами, вспыхнуло самое настоящее солнце — яркое, ослепляющее и горячее. Я едва успел прикрыть лицо руками, когда пылающий шар сорвался с места и ударил в меня.

Так больно мне ещё никогда не было. Казалось кожа полностью сползает с меня пылающими клочьями и огонь проникает глубже и глубже, пожирая всё тело, пока не остаётся ничего, кроме самой боли. И эта боль корчится, извивается в пламени, но никак не может издохнуть.

Языки пламени танцевали безумный танец и пели, орали, бормотали на разные голоса.

— Десять, — шептали они, — у кота десять жизней. У тебя — десять жизней!

Боль ползла вперёд, потому что где-то там, впереди, находилось нечто, куда следовало добраться и поделиться страданием. Отдать его. Избавиться от него. Боль двигалась вперёд, и я полз вместе с ней, медленно передвигая конечностями, исходящими серым дымом. Пепел, чёрный пепел, осыпался с моего тела на плиты пола, оставляя тёмные пятна и обугленный след тянулся позади.

Я поднял голову и сквозь разноцветный морок, увидел Акку — совсем близко. Львица замерла, беспомощно опустив руки вдоль тела и отчаяние плескалось в широко распахнутых глазах.

— Сдохни, — прошептала она и мольба слышалась в её голосе, — ну пожалуйста, сдохни!

— Дамы — вперёд, — проворчал я и начал подниматься на ноги, отряхивая остатки пепла.

Бывшая богиня попятилась, упёршись спиной в возвышение, где ещё совсем недавно, спала своим волшебным сном. Сон величайшего хищника здешнего мира закончился, но я собирался погрузить её в другой — ещё крепче. И этот сон уже никто не сумеет нарушить.

— Мы могли бы быть вместе, — внезапно, прошептала Акка и опустилась на колени, протянув руки ко мне, — ты — необычный лев, а я — необычная львица! Мы бы могли делать всё, что захотим, и никто не смог бы нас остановить. Никогда!

— Какой бы это был дурдом, — хмыкнул я, поднимая кошку на ноги и её поблёкшие глаза оказались напротив моих, — у меня, в прайде, была такая же психопатка, как ты. Я очень скучаю по ней. Иногда.

В огромных глазах плеснулась надежда.

— Так будь со мной! И тебе не придётся скучать, я…

— Не обольщайся, — оборвал я её, — о тебе я не вспомню никогда.

И вцепился клыками в изящное горло. Кошка попыталась сопротивляться, упираясь ладонями в мою грудь, но силы окончательно оставили это прекрасное тело. Акка могла только жалко подрагивать, как это делает добыча в зубах хищника. Я и был этим хищником, который сумел одолеть достойного противника.

Клыки, впившиеся в тонкую шею, пылали ледяным пламенем и странные картины мелькали перед моими глазами: летающие корабли, башни, парящие в воздухе, города, окружённые циклопическими стенами, гигантские армии, пожираемые зелёным облаком и лица, лица, лица…Похоже, вся неимоверно длинная жизнь вспоминалась кошке, перед смертью и она зачем-то делилась этими воспоминаниями со мной.

Я не выпивал её — это было нечто, совсем иное. Много хуже. Не было притока энергии, напротив — я словно терял её, тратил на то, чтобы странное существо, не пожелавшее быть львом, покинуло этот мир.