Прайд

— Ну как, не скучали без меня? — поинтересовался Илья, — вижу, не скучали. И я без вас, не скучал. Библиотека здесь богатейшая, а эти болваны её совершенно не используют. Наш разноцветный друг, запарился искать библиотекаря, который, наверное, успел забыть, как выглядит живой читатель. И вообще этот говнюк был больше похож на молочного поросёнка, чем на библиотекаря.

— Так надо было его съесть, — буркнул я, — теряешься вечно.

Галя хихикнула, а Илья бросил на меня утомлённый взгляд.

— Впрочем, своё дело он знает, как следует. За несколько минут я смог отыскать все необходимые сведения. Отличные иллюстрированные издания, с предельно упрощённым изложением. Поймёт даже дебил.

— В общем, ты понял, — бросила Ольга, ехидно ухмыляясь. Почему-то, последнее время, кот вызывал у неё даже большую неприязнь, чем я или Галя. Причин я не понимал, а спрашивать казалось нелепым.

Илья не счёл нужным комментировать обидное замечание. На его лице расцветала мечтательная улыбка.

— Помнишь ту девушку, которую мы видели в коридоре? — спросил он у меня, — я опять её встретил. И теперь смог её хорошо разглядеть. Чёрт побери, как же она хороша! Свежа, словно юная роза.

— Тебе, что, других женщин недостаточно? — удивился я, — ну ладно, допускаю, кошки успели тебе надоесть, — Галя сердито фыркнула, — вокруг можно отыскать массу красивых самок, готовых тебя удовлетворить. Стоит ли поднимать шум из-за одной, пусть она напоминает гладиолус?

— А ведь когда-то ты меня понимал, — грустно протянул наш романтик, — пусть даже это понимание свелось к похищению моей любимой. А теперь нет ничего, кроме холодного прагматизма. Ну и пусть, лично я сегодня ощутил, как моя душа начала оттаивать.

Галя вопросительно взглянула на меня и её, ничем не замутнённый взор, отразил непонимание произнесённой тирады. Умничка моя, она просто не понимала, не могла понять этих терзаний. Насколько ей было легче.

Ольга улыбалась, но в этой улыбке не было ничего живого, лишь ледяной ветер космической бездны. Она, в отличие от Галины, всё прекрасно понимала, но не могла допустить, хотя бы частичного возвращения утраченных чувств. Воспоминания — боль — смерть. Я тоже не мог этого допустить.

— Душа оттаяла и ожила, — неопределённо протянула девушка, — стало быть — это любовь?

— Да — любовь, — запальчиво подтвердил Илья, привстав с кресла, — но разве вам об этом судить! Вы же даже не понимаете о чём идёт речь!

— Ну почему же, — я почувствовал обиду, не такой же я бесчувственный чурбан, — я хорошо помню, как это было — давление такое, в груди. Или животе? Чёрт…А, при поцелуях голова кружится!

На побледневшем лице Ильи отразился откровенный ужас.

— Давление, — пробормотал он, — в животе…Видишь, какая между нами разница — ты помнишь давление в животе, а я ощущаю, как моё сердце выпрыгивает из груди!

— Любовь, — хрюкнул я. — любовь, любовь…

Я протянул руку к столу и подёргал жальд за струны, отчего по комнате разбежалась стайка разномастных звуков.

— Любовь — не больше, чем иллюзия, — провозгласил я, подобрав подходящую мелодию.

Любовь — иллюзия и не стремись душой,
Поймать её неуловимый свет,
Схватив её — утратишь свой покой,
Она же, с лёгкостью, убьёт тебя, в ответ.

— Вот, вот, — Илья энергично закивал, — это и всё, оставшееся от тебя прежнего. Почти убитое существо, глубоко внутри, ещё способно создавать стихи, но пустота, на месте души, выхолащивает любое чувство, превращая в банальные рифмованные строки.

— А мне нравится, — Галя потёрлась головой о мою руку и я, в ответ, ласково потрепал её шевелюру.

— С моей точки зрения, — процедила Ольга, поморщившись, — чувств здесь даже с избытком. Если бы очиститься от этой шелухи, может получилось бы приличное исследование на тему лживого убийцы, прикрывающего чувство вины за пустым трёпом!

Она повысила голос и в её взгляде, брошенном в мою сторону, сверкнула ненависть. Я прищурился и Оля, скрипнув зубами, отвернулась. Спокойно, спокойно…

Илья приложил ладонь ко лбу и прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. Его состояние тревожило меня всё больше, вынуждая искать какое-то решение. Чёрт! А ведь это настоящая угроза! Вон, как Ольга завелась. Даже Наташа, живущая своей, отличной от нашей, жизнью, никогда не шла дальше ехидных подколок. Возможно, её и не устраивали некоторые вещи (по крайней мере, больше не желает нам всем смерти!), но она предпочитала сохранять статус кво, понимая, к чему может привести нарушение тонкого баланса. Хоть, надо сказать, я иногда скучал о той обезбашенной психопатке, которая бесшабашно шалила в Лисичанске.

— Посмотрите, во что вы превратились, — едва слышно пробормотал Илья, не открывая глаз, — нами пытается управлять холодный циник, скрывающий пустоту, под тонким флёром былых чувств. За ним следует ледяная кукла, одержимая жаждой мести и позабывшая о прежней жалости и милосердии. Кто ещё? А — остался симпатичный футлярчик, заполненный элементарными желаниями — голод, развлечения и секс…