PR-проект «Пророк»

— В любом обществе, — начал он, — есть процент людей, имеющих потребность верить в чудо. Этот процент зависит от степени образования и культуры. Большинство этих людей не могут влиять на свою судьбу напрямую, осознанно. Они прибегают к мистическим, в том числе религиозно-мистическим обрядам, пытаясь с их помощью стать богаче, решить личные проблемы. Таких людей много. Традиционные церковные ритуалы не отвечают современным потребностям. Отсюда так много развелось магов и провидцев. Мы планируем проект под рабочим названием «Экономическая религия». Это будет формально независимый институт. Своего рода церковь, провозглашающая главные экономические нормы поведения, помогающая каждому стать богатым. Проблема в том, что христианство провозглашает десять заповедей, никак не связанных с моралью экономического процветания. Более того, некоторые из этих заповедей препятствуют реализации потенциальной экономической активности. Кроме того, мы сможем оседлать финансовый поток, распыленный между Церковью, различными сектами и магами, и направить его в казну. Мы согласуем наш проект с Комитетом по идеологии.

— И что думает об этом Шустер?

— Думаю, что Шустер колеблется, он не знает вашей позиции.

— Что ж, есть над чем подумать. Честно говоря, мне никогда не нравились сложившиеся отношения с РПЦ, но постоянная занятость… Хорошо, что мы нашли время обсудить эту серьезную тему. — Президент сделал пометку в объемном блокноте на своем столе. — У вас есть еще что-нибудь?

— Собственно, все.

— Хорошо. Вы свободны.

Маковский и Фимин вышли.

— И что теперь? — спросил Анатолий Маковского уже на широкой изгибающейся лестнице, ведущей вниз. Маковский пожал плечами:

— Скупой платит дважды. Тупой платит трижды. Лох платит постоянно.

Фимин так и не понял, что имел в виду Маковский.

На следующий день Антонович встретился с президентом. Это происходило в его загородной резиденции.

— Наше общество, как вы сами говорили, нуждается в ускоренном развитии экономики, — говорил Лев Семенович. — И, как вы прекрасно знаете, решение этой задачи зависит в первую очередь от менталитета граждан — реальных субъектов экономики. Мы меняем мировоззрение, и нам нужны рычаги на уровне веры. Ни одна из существующих конфессий не удовлетворяет нашим потребностям. И в первую очередь речь идет о РПЦ. В ней существует известная свобода мнений чуть ли не по всем вопросам общественной жизни. В РПЦ нет нужной жесткости структуры, ее руководство не пользуется тотальным авторитетом в самой Церкви, а ведь только безусловный авторитет мог бы гарантировать жесткость структуры. Христианство по своей сути противоречит идеологии наших реформ и потребностям, выдвигаемым самой жизнью. Поэтому нам нужен свой Пророк.

Президент внимательно слушал.

— Речь идет об огромном, тотальном пиар-проекте, — продолжал Антонович. — Мы могли бы создать такого Пророка. Он возглавил бы новую Церковь в России. Самую мощную, которую только можно вообразить себе в нынешних условиях. При этом мы ничем не рискуем.

— А если ваш проект провалится?

— Он не может провалиться. Потому что если Пророк провалится, мы сами ничем не рискуем. Мы потеряем несколько миллионов долларов — первоначальные вложения в пиар-кампанию. Но выигрыш может быть несоизмеримо больше. Простая математика подсказывает: в худшем случае — шансы пятьдесят на пятьдесят. Потерять можно миллионы, а выиграть все. Я даже не решаюсь оценить это в деньгах.

— И где вы планируете взять эти миллионы?

— Исключительно из бюджета Комитета. Это можно формально провести как частные пожертвования. Ни к государству, ни к министерству, в частности, это не будет иметь никакого отношения. Мы больше рискуем, тратя те же деньги на оборону или на образование.

— И что вы хотите от меня?

— Вашу санкцию.

— Все это, как вы сами сказали, в компетенции Комитета по идеологии.

На этом разговор о делах закончился.

Через неделю Антонович и Фимин стояли на площади, где проходила церемония открытия нового концептуального творения выдающегося русского скульптора, президента Академии художеств Вахтанга Цетерели.

У многометрового монумента, покрытого огромным белым покрывалом, стояла толпа человек в сто — официальные лица и их охрана. Еще человек пятьсот гостей, приглашенных и просто зевак, заполняли площадь. На временном помосте, установленном рядом с монументом, стояли президент, московский мэр, патриарх, сам мэтр и несколько менее известных людей.