Позывной «Курсант» #4

В общем, беседа с Бекетовым у меня вышла занимательная. Даже интересно, он верит в ту роль, которую я перед ним разыгрываю? Или тупо притворяется, будто считает меня идиотом, чтоб я не начал ни о чем подозревать. Потому как я бы на его месте точно не поверил бы.

— Алексей… — Остановил меня Клячин, когда я уже начал выбираться из машины возле шлагбаума, ведущего на территорию Школы. — Пока ты с товарищем Бекетовым обедал, я все думал о твоем рассказе. Ты знаешь, приложу все усилия, чтоб узнать, где сейчас находятся те люди, о которых щла речь. Раз ты утверждаешь, будто часы были, то их надо найти. В любом случае, какая-то информация должна была остаться. Записи, может…

— Спасибо, Николай Николаевич. — Я прижал руку к груди, надеясь, что этого жеста будет достаточно.

После общения с товарищем старшим майором госбезопасности, сил разливаться соловьём не было совсем. Исчерпал я на сегодня запас льстивых речей.

Мы распрощались с Клячиным и я направился в школу. Хотелось покушать чего-нибудь вкусного. Впрочем, можно и невкусного. Любого. В процессе восторженной беседы с Бекетовым я даже пожрать не успел.

— Эх… А в тюрьме макароны дают… — Тихо произнёс себе под нос и хмыкнул.

Не знаю, почему вспомнилась эта фраза из старого, очень известного фильма. Для меня настоящего, конечно, старого. Сейчас то его еще даже не сняли.

В голове крутились последние слова, сказанные Клячиным. Значит, постарается он найти… Ну, хорошо. Посмотрим. Записи. Ага. Дело там ни черта не в записях. У меня имеется точная уверенность, что чекист знает либо обоих этих товарищей, и Разинкова, и Ляпина, либо…

Я резко остановился. Замер на месте, таращась в пустоту. Записи!

В последнем сне Алеша собирался завести дневник. А на первой странице этого дневника он хотел как раз воссоздать рисунок, который был им намалеван в банке. Что, если дед так и поступил? Что если он реально намутил себе этот дневник?

— Алексей…

Женский голос позвал меня откуда-то из-за деревьев. Я сначала даже не понял, что происходит. Вернее, внимания не обратил. Слишком тихо было произнесено имя. К тому же конкретно в данную секунду мои мысли занимал дневник дедули, который вполне может оказаться реальным. Однако, через минуту это снова повторилось.

— Алексей, посмотрите сюда. Сюда…

Я покрутил головой, ориентируясь на голос. Из-за берёзки выглядывала Ольга Константиновна, наша учительница этикета, которую я не видел с того дня, когда меня приняли в комсомол.

— Т-с-с-с… — Она приложила указательный палец к губам, а потом поманила меня рукой.

Глава 8 Я внезапно получаю то, что хотел

— Ну, что, товарищи слушатели, поздравляю. Сегодня у нас с вами случится немаловажный момент…

Панасыч после своей загадочной фразы подозрительно хмыкнул и посмотрел на всю нашу группу хитрым взглядом человека, который точно знает, кому именно сейчас прилетит какая-нибудь гадкая хрень.

Особенно сильно, судя по слегка ошалевшим лицам, детдомовцев впечатлило вот это его «товарищи слушатели». То есть мы вдруг внезапно стали не «черти», не «дубоголовые олухи» и даже не «криворукие идиоты, в рот те ноги». А это, между прочим, сильно настораживает. Подобные перемены скорее будут к худу, чем к добру. Тем более, когда источник перемен — Шипко.

Нет, по совести сказать, в последнее время, после того, как Подкидыш «потерялся», товарищ сержант госбезопасности вообще начал вести себя по-другому. Это уже понятно. Воспитатель перестал изображать из себя деревенского простачка и больше не впихивал в свою речь слова-присказки через предложение. У Панасыча даже внешний вид как-будто изменился. Осанка, манера вести себя, интонации голоса, поворот головы и шаг.

Шипко вдруг максимально стал не похож на «Шипко». А на «Панасыча» он теперь был похож ещё меньше. Потому как человек с отчеством Панасыч — это яркий представитель либо тех самых рабочих, либо тех самых крестьян, ради кого и строится новый мир. Так вот сейчас наш воспитатель гораздо больше подходил на какого-то белогвардейского офицера, чем на Шипко. Повадки стали слишком близки к дворянскому сословию. По крайней мере, к тому дворянскому сословию, которое мне приходилось видеть в фильмах. Лично не пересекался, конечно. Не довелось. Родился почти на столетие позже. Соответственно, все мои познания о том, как выглядели российские князья и «графья» основываются исключительно на сведениях, данных отечественным кинематографом.

И это снова убедило меня в том, что Эмма Самуиловна в коротком, но крайне содержательном разговоре не просто так напомнила товарищу сержанту госбезопасности о совместном прошлом. Ибо оно у них и правда совместное. В плане происхождения, принадлежности к сословию и вся вот эта ерундистика.

— Точно какую-то херню придумал. — Тихо прокомментировал радостный вид Панасыча сидевший рядом со мной Подкидыш. — Мляха муха… Когда ж он успокоится…