— До свидания, — Ольга Константиновна кивнула и медленно начала спускаться по ступенькам вниз. Она будто не до конца вдруг стала уверена, что ей вообще надо это делать.
— До свидания… — я пару секунд смотрел ей вслед, а потом вошел в дом.
Прямой наводкой промаршировал к кабинету директора, постучал, сунул голову внутрь и спросил разрешения войти. В комнате находилось очень до хрена людей для обычной беседы. Моя персона, видимо, становится все более популярной… Всех присутствующих я знал — сам товарищ Шармазанашвили, Шипко, Молодечный и… Цыганков. Начало уже хреновое. Причём у Панасыча лицо было очень злое. Прямо в бешенстве был Панасыч. Молодечный наоборот, выглядел спокойным. Цыганков… Ну этот всегда с самодовольной рожей ходит. Сейчас его рожа была отвратительно счастливой.
— Проходи, — директор школы кивнул мне, приглашая в центр кабинета.
Он единственный сидел за столом. Остальные стояли по углам. Будто их туда в наказание определили. Я протопал к нужному месту и замер, вытянувшись по струнке. Какая-то ерунда намечается, жопой чую… Не зря мне такой сон приснился прошлой ночью. Ой, не зря…
— Сегодня вас принимают в комсомол, — сообщил Шармазанашвили с таким видом, будто глаза мне открыл. Тоже новость!
Я молча кивнул. Сказать пока нечего. Сарказм тоже лучше приберечь.
— Обычно будущие комсомольцы проходят определённую проверку. Потом принимается решение. — Продолжил директор школы. — Но в вашем случае нам пришлось воспользоваться иным путем. За каждого из вас поручился товарищ сержант государственной безопасности Шипко. Головой поручился, как ты понимаешь. Поэтому, само собой, с него теперь тоже будет спрос, если вы поведете себя недостойно почётного звания комсомольца. И еще… Видишь ли, Реутов, поручительство, это хорошо. Но если кто-то знает заведомо о причинах, по которым человек в ВЛКСМ принят быть не может, он обязан сообщить. И вот что выходит, Алексей. Оказывается, в отношении тебя такие причины есть. А раз мы не имеем права допустить твоего вступления в Комсомольскую организацию, то и в этом месте ты тоже быть не можешь…