Позывной «Кот»

– Касательно первых, – начал он с набитым ртом, – так дуры бешеные, с отклонениями. У психически больных силы больше чем требуется, а по поводу твоего фольклора, так чистой воды генетические мутации. У нас они кикиморами зовутся, а на западе в сороковых они в цирках выступали и, кстати, прилично на этом денег имели. Согрешит какая-нибудь девица под наркотой или алкоголем, а потом ребеночек волосатый растет. Среди этих «красавцев» в итоге получались неплохие дельцы, коммерсанты высшей пробы, но это исключение из правил, а правило – вон оно под лавкой забилось. В голове каша, в зубах крыса, в глазах злость и затравленность.

– Это ты к ужину удачно про крысу вспомнил, – скривился я.

– Извини. – Вадим отхлебнул сока из стакана. – Постоянно забываю, как вам легко испортить аппетит. Мне хоть про что рассказывай, а ем я с удовольствием, и ничто это испортить не способно. Да ладно про аппетит, тот же сон. Никогда людей не понимал, которые завертят голову полотенцем, и только тогда спят. Хочешь спать, заснешь при каком угодно шуме и в самой нелепой позе, какую только можно представить. Я пока служил, у нас народ на плацу перед вечерней проверкой умудрялся стоя спать, как кони боевые. Доходит дело до нужного персонажа, назовет дежурный его фамилию, он глаза откроет, рявкнет: «Я!» – и дальше дрыхнуть, и не падали. Изнеженное общество – это общество без будущего.

– Ну, это ты загнул, – покачал я головой. – Если брать твои слова как руководство к действию, так на Земле всем спать и мыться надо раз в квартал.

– Слов из контекста не выдирай, – погрозил мне вилкой Вадим. – Не о том спич. Я, собственно, о чем толкую. Если человек чего-то действительно хочет, то наизнанку вывернется, а своего добьется, а отсутствие мотивации, религиозные, моральные и этические препоны – это беллетристика чистой воды.

– Ну, не знаю, – покачал я головой. – По мне, так считать все эти проявления лишь кучкой разрозненных опасных недоразумений давно уже опрометчиво.

– Ну, а твои мысли какие по этому поводу? – поинтересовался Вадим.

– Пока никаких, – вздохнул я, – по крайней мере до тех пор, пока я не буду четко уверен в своей правоте.

– То есть с теорией всеобщего заговора подождем.

– Подождем.

Запах у старого дома особенный, такой ни с чем не перепутаешь. Помимо общей затхлости и сырости помещение пропитано духом старых жильцов, их воспоминаниями, эмоциями, трагедиями и радостями. Запах у старого дома особенный, но, к сожалению, не вечный. Стоит человеку оставить свой дом, как тот начинает медленно и неуклонно гибнуть. Таких домов в области множество, уходят люди в город, бросая обжитые поколениями места, где предки их рождались и умирали, собирались за большим столом и праздновали или печалились. Стоят мертвые дома по нескольку, как кладбище чьих-то надежд, а где хозяева, сами не знают, уж куда там местным. В остальных же старики, кто в город не перебрался, кому и податься некуда, а кроме земли своей, где всю жизнь прожили, не знают ничего, да и не хотят знать. Зачем им это? Новое для молодежи, для сильных, для пытливых, а они то, что от России осталось. Они старики, им бы помереть спокойно.

– Вот тут, – Федор ткнул пальцем в точку на карте, расстеленной на капоте УАЗа. – Вот тут была замечена особая активность нечисти, как раза в паре километров от деревни.

Я стоял рядом, засунув руки в карманы, и смотрел на картину общей разрухи и запустения. Деревня, когда-то многочисленная и процветающая, сейчас фактически пустовала. Когда-то крепкие и высокие заборы были завалены. Что-то само рухнуло от ветхости, что-то разобрали на дрова.

– Тоскливо тут, – вздохнул я. – Тяжко как-то.

– Тоскливо, – согласился охотник, – но если мои данные верны, скоро будет очень весело.

– Наша-то задача в чем?

– Локализовать место предполагаемой переброски и по возможности проредить компанию местных вурдалаков и черных. Патронов можно не жалеть.

– Ты все еще думаешь, что это переброска?

Федор с сожалением посмотрел на меня и свернул карту.

– Провалиться мне на этом месте, если это не переброска. Сам бы видел, согласился бы, понял бы, что именно из арки оборотень лезет, а не из-под земли, норы или еще откуда, и таких бы дурацких вопросов не задавал.

– Так может, их там целый взвод, – предположил я, – а мы тут как пара бойскаутов со своими перочинными ножами. Нарвемся на рожон, нас на салат и почикают.

– Не почикают, руки коротки, – сердито ответил Федор. – И вообще, наша миссия не зачистка, а исключительно разведывательно-диверсионная. Диверсии устраивать умеешь?

– Откуда, – отмахнулся я. – По морде зарядить могу, но вот чтобы втихую, ни разу.

– М-да, – хмыкнул Федор, – я тоже. Может, наш разведчик умеет?

Я оглянулся в поисках третьего спутника.

– А на кой он тогда сдался, если не сумеет? Эй, Майор, ты пакостить по-тихому обучен?

– И получше, чем ты. – Из оврага появился невысокий ширококостный мужик с бритой налысо головой. После справления малой нужды товарищ майор шел к нам, на ходу застегивая ширинку. – Давайте, показывайте мне вашего водяного, я мужикам фотку обещал привезти.