Позволь быть любимой

И она по-настоящему хотела его, нуждалась в его тепле и силе. Ей нужен был тот мужчина, который соблазнил ее не только своей мрачной красотой, но и нежными словами. Единственное, что не позволило ей тут же упасть в его объятия, – воспоминание о том, как она проснулась серым холодным утром совсем одна, как он игнорировал ее телефонные звонки.

– Я не могу тебе доверять, – тихо сказала она. – Как я могу быть уверена, что не останусь с разбитым сердцем совсем одна?

– За свое сердце можешь быть спокойна, я не прошу твоей любви. – Он нежно погладил ее по плечу, и это короткое прикосновение обожгло ее как огонь. – Но ты больше не будешь одна. – Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал сначала пальцы, а потом ладонь. – Никогда.

– Я не могу… – Бэлль дрожала. Она боялась, что в ночной тишине он прекрасно слышит, как сильно стучит ее сердце.

– Уверена? – прошептал он. Откинув волосы с ее лица, Сантьяго нежно поцеловал ее в лоб. Бэлль была на грани безоговорочной капитуляции.

– Пожалуйста, не надо. – Упершись ладонями в его грудь, Бэлль подняла на него глаза, в которых блестели слезы. – Ты не понимаешь, о чем меня просишь.

– Так скажи мне.

Она сжала кулаки.

– Отказаться от всякой надежды быть любимой, – прошептала она.

– Любовь – это иллюзия. – Он отстранился. – Поверь, я знаю, о чем говорю. Моя мать работала служанкой во дворце моего отца, когда забеременела от него. К тому времени он был женат, герцогиня находилась на поздних сроках беременности. Он, должно быть, не считал свою жену сексуально привлекательной, потому что однажды затащил мою мать в гардеробную и поцеловал. Ей едва исполнилось девятнадцать, и она, поверив в сказочные мечты, убедила себя, что герцог любит ее. Их роман продолжался до тех пор, пока она не забеременела, и тогда он просто вышвырнул ее из дома. Она была нищей матерью-одиночкой, но мечтами по счетам не заплатишь. Она считала, что ее может спасти только любовь, поэтому она вышла замуж. Пять раз.

– Пять? – ахнула Бэлль.

– И каждый муж был хуже предыдущего. И каждый раз ее сердце было разбито, – равнодушно проговорил он. – Ее мучила бессонница, и она постоянно принимала снотворное. Однажды она выпила слишком много таблеток и уже не проснулась.

– Сколько тебе было лет? – спросила ошеломленная Бэлль.

– Четырнадцать. Когда я нашел ее на полу, то вызвал «скорую», но она уже была мертва. Меня отвезли в детский дом.

– Почему ты не пошел к отцу?

Он фыркнул.

– У него уже был сын и наследник. Он не собирался признавать ублюдка, рожденного горничной. Когда я пытался увидеться с ним в его дворце в Мадриде, он спустил на меня собак.

Теперь Бэлль понимала его поведение, и все же…

– И ты больше никогда не пытался поговорить с отцом или сводным братом?

– У них был шанс. – Он пожал плечами. – Может, во мне и течет кровь Зойя, но они для меня ничего не значат. – Сантьяго посмотрел на нее сверху вниз. – Теперь ты понимаешь? Я никогда не собирался жениться и заводить детей. Что я могу знать о том, как быть отцом и мужем? Но я никогда не допущу, чтобы моя дочь росла в тех же условиях, что и я. Она не будет отвергнута отцом и не будет воспитываться матерью-одиночкой и бесконечной вереницей отчимов. У нее будет моя фамилия. – Он пристально посмотрел на Бэлль. – И ты выйдешь за меня замуж.

– Но есть и другие способы, кроме брака… – Она отчаянно цеплялась за последний шанс.

Протянув руку, он погладил ее по щеке.

– Ты выйдешь за меня замуж, Бэлль, или я запру тебя здесь до тех пор, пока не родится ребенок, а потом заберу у тебя дочь. Ты поняла?

Он сказал это так ласково, что ей понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать смысл сказанных Сантьяго слов.

– Ты этого не сделаешь! – Она резко отпрянула.

– Ты ошибаешься, если считаешь меня таким же мягкосердечным, как и ты сама.

– Значит, ты мне угрожаешь? – недобро прищурилась Бэлль.

– Я рассказываю тебе, как все будет. Я не позволю тебе ставить свои глупые мечтания выше потребностей нашей дочери. Либо ты уедешь отсюда с кольцом на пальце, либо не уедешь вообще.

– Ты не можешь жениться! Ты даже не любишь меня!

– Зато я буду верен своим клятвам, – нетерпеливо сказал Сантьяго. – И жду, что ты тоже будешь им верна.

– Тебе легко говорить. Ты никого и никогда не любил!

Ее жестокие слова эхом отозвались в вечерней тишине. Он долго смотрел на Бэлль, не говоря ни слова. Когда он наконец заговорил, голос его не выражал ровным счетом ничего.

– Ну так что ты решила?

– Ладно, – зло проговорила она сквозь зубы.

– Ты принимаешь мое предложение?

– Ты не оставил мне выбора.

– Как и ты мне. – Он надел платиновое кольцо ей на палец. – Это кольцо – символ того, что отныне мы с тобой прочно связаны. На всю оставшуюся жизнь.

Драгоценный металл и огромный бриллиант были тяжелыми и холодными. Так же холодно и тяжело было и у нее на сердце.

– Что теперь? Свадьба у ближайшего мирового судьи?

– Мы поженимся в Нью-Йорке, – фыркнул он.

Возвращаться в Нью-Йорк, город, который пережевал ее и выплюнул, с мужчиной, который практически силой вынудил ее выйти за него замуж?

– Час от часу не легче, – тяжело вздохнула она.