Позор отца Брауна (рассказы)

Следующий пункт назначения был совсем иным. Отец Браун нырнул в грязный темный проулок, куда мисс Карстейрс-Кэрью не последовала бы за ним и в мыслях, и вошел в тесный дом, где к общему шуму прибавлялся звонкий и звучный голос, раздававшийся откуда-то сверху. Вышел он в смущении, а за ним поспешал иссиня-выбритый человек в линялом фраке, громко крича:

– Не исчез он! Не исчез! Хорошо, он – умер, я жив, а где остальные? Где этот вор? Где это чудище, которое крало мои лучшие сцены? Каким я был Бассанио! Теперь таких нет. Он играл Шейлока – чего там, он и есть Шейлок! А тут, когда решалась моя карьера… Подождите, я вам покажу вырезки, как я играл Хотспера[22]!

– Я уверен, – выговорил священник, – что вы играли прекрасно. Так значит, труппа уехала до его смерти? Очень хорошо. – И он поспешил по улице.

– Этот мерзавец должен был играть судью Шеллоу… – не унимался человек во фраке. Отец Браун остановился.

– Вот как, – медленно сказал он. – Судью Шеллоу…

– Это Хенкин! – кричал актер. – Ловите его! Преследуйте! Конечно, он-то уехал! Ловите его, найдите, а я его проклинаю!.. Но священник снова бежал.

За этой мелодраматической встречей последовали более тихие и, может быть, более важные. Сперва священник зашел в банк и поговорил с управляющим; потом заглянул к своему почтенному коллеге. Здесь все было, как говорили, старомодно и неизменно – строгое распятие на стене, большая Библия на полке. С первых же фраз хозяин стал сетовать, что прихожане не чтут дня Господня, но был приветлив, по-старинному учтив и даже склонен к какой-то изысканности. Он тоже угостил гостя портвейном, но предложил к нему не кекс, а тончайшие бисквиты, и отцу Брауну снова показалось, что все слишком совершенно, слишком похоже на прошлый век. Только в одном изменил хозяин своей учтивости – вежливо, но жестко сказал, что совесть не позволит ему встретиться с актрисой. Гость похвалил вино, поблагодарил коллегу и пошел на угол, где условился встретиться с доктором, чтобы направиться к мистеру Карверу, в контору.

– Наверное, вы устали, – сказал врач. – Такое скучное место!

Отец Браун ответил живо, даже голос у него стал очень высоким.

– Что вы! – воскликнул он. – Место очень интересное.

– Я обнаружил здесь только одну странность, – сказал Тутт, – да и та случилась с чужаком. Тело выкопали, я его утром вскрыл, и оказалось, что оно просто нашпиговано ядом.

– Нашпиговано адом, – рассеянно повторил священник. – Поверьте, это еще не самое удивительное!

Оба замолчали, врач дернул шнурок звонка, и они вошли в контору, где хозяин, адвокат, представил их седому желтолицему моряку со шрамом на щеке, видимо – адмиралу.

Дух селения проник в самое подсознание священника, но он вполне осознанно заметил, что именно такой адвокат подходит мисс Карстейрс-Кэрью. Однако он был не просто ископаемым, что-то в нем мерещилось еще – и священник опять подумал, что не служитель закона дожил до наших дней, а его самого перенесли в начало прошлого века.

Юрист, моряк и даже врач несколько удивились, когда священник стал защищать от сплетен местного мятежника.

– Он мне скорее понравился, – сказал отец Браун. – Хорошо говорит. Наверное, и поэт хороший. А миссис Мальтраверс считает, что он хороший актер.

– Здесь, у нас, – заметил мистер Карвер, – всех, кроме нее, занимает, хороший ли он сын.

– Хороший, – отвечал священник. – Это и удивительно.

– А, черт! – воскликнул адмирал. – По-вашему, он любит отца?

Отец Браун замялся и сказал не сразу:

– Навряд ли. Это тоже удивительно.

– Что вы городите? – возмутился моряк со свойственной морякам простотой.

– Вот что, – ответил священник. – Говорит он об отце дурно, не может ему простить, а делает – очень много. Управляющий банком рассказал мне кое-что, ведь мы пришли от полиции. Отец не получает денег, это не его приход, он вообще на покое. Те, в ком хватает язычества, чтобы посещать церковь, ходят в Дагтон-Эббот. Собственных средств у него нет; но живет он прекрасно. Портвейн у него самый лучший, я заметил много бутылок, и еда он как раз ел – самая изысканная, в старом стиле. Видимо, платит молодой человек.

– Образцовый сын, – ухмыльнулся мистер Карвер.

Отец Браун кивнул и сказал, нахмурившись, словно решал нелегкую загадку:

– Да, образцовый. Хотя и не совсем живой.

В эту минуту клерк принес письмо без марки, и пока адвокат его читал, священник заметил кривую, не очень разборчивую подпись: «Феникс Фитцджеральд». Догадку его тут же подтвердил хозяин.

– Этот актер, – сказал он, – покоя не дает! Поссорился с другим актером, тот умер. Нет, к нашему делу это не относится. Никто его видеть не хочет, кроме доктора. А доктор говорил, он безумен.

– Да, – согласился отец Браун, – безумен. Но прав.

– Прав? – удивился мистер Карвер. – В чем же?

– В том, – отвечал священник, – что вас это касается.