Позор и чистота

– Конечно, я дурак, – согласился Времин. – У нас теперь просто. Кто свой пуп созерцает, тот умен, а кто смутно подозревает, что на свете еще какие-то люди живут, – тот дурак. Украл миллион, построил дом, завалился за трехметровый забор – ты умница. Помог другому – ты дурак. Отличная, совершенно ясная жизнь.

– Ну, ты меня с дерьмом не равняй, – заметила Эгле, покусывая ноготь (занервничала, стало быть). – Я миллионов не краду. Я пока ничего не зарабатываю, как ты знаешь. Я думаю, что я тут вообще никому не нужна со своими песенками. Черт, завтра в клубе выступать, а настроение повеситься…

– Настроение – это роскошь, – твердо сказал Времин. – Нам, бедным людям, это не по карману…

И подумал: «Неужели она недобра? Если бы она была добра! Все было бы спасено!»

Он помнил, что это чьи-то слова – но чьи?

Князя Мышкина, мой бедный Андрей. Князя Мышкина, идиота.

……………………………………………………………………

– Я однажды поехала на чужое море, – сказала Нина Родинка, – уговорили, значит, отдохнуть. А от чего мне отдыхать, когда я всю жизнь ни хрена не делаю? Думать – это же не работа. Работа – это с девяти до шести с зарплатой пятого и двадцатого. Все, что не с девяти до шести, – является счастьем…

Приехала, пошла в оздоровительный центр. Там стоят гидромассажные ванны с морской водой. Залезла. И вдруг чувствую – как-то подозрительно приятно водные струи ударяют в мое тело. Какие-то сладостные ощущения в нем заводятся, тем более замечательные, что никого не надо о них просить… «Эге! – воскликнула я. – Да у вас тут и кончить можно!»

Таким образом бессмысленный отдых превратился для меня в маленькое радостное приключение. Я сидела в гидромассажной ванне не как помешанная на здоровье корова, а как эротический гурман. Соитие с морской водой – даже звучит величественно! Не назовешь извращением.

То был незапланированный дополнительный эффект, смысл которого можно расширить до размеров жизни в принципе.

Очевидно, что наша задача предельно проста – прожить жизнь, и больше ничего. Получить особенное удовольствие от жизни – это незапланированный дополнительный эффект. Мы не вправе его требовать. Мы вправе только использовать наши маленькие шансы его получить…

……………………………………………………………………

Карантина мигом разместилась в жилище Андрея, пораженная его чистотой, – она навидалась холостяцких квартир, где росли сталактиты и сталагмиты мусора. Ника, умывшись с дороги, тихо сидела у компьютера, глядя Андреев запас картинок, а Карантина раскидывала одежду, рылась в чемоданах (их было три!) и непрерывно трещала. С дочкой у нее не получалось разговора – она не понимала ее жизни и раздражалась на флегматичные, слабые реакции. Ника часто казалась вялой, глупенькой. Наверное, бесконечные стрессы во время беременности повлияли… – с отчаянием думала Карантина. Хорошо, хоть красотка и ноги-руки-глаза-уши на месте.

А племянник был из редкой породы добродушных людей. На свет, который лился из таких людей, Карантина смотрела, как запаршивевший бомж – на чисто вымытый и разукрашенный храм – дескать, здорово, да не про нашу честь. И вообще – грабануть бы…

Андрею часто приходилось видеть женщин в состоянии эдакой нескончаемой вздрюченности, как будто вечно пьяных от звука собственного голоса, и он догадывался, что ни воспитанием, ни образованием этот ужас смягчить нельзя. Он так представлял себе, что у них в крови на бешеной скорости, оставляя за собой вспененный след, как от моторной лодки, носятся особенные червячки. Почему-то с детства пресловутые «гормоны» ему мерещились в виде разноцветных червячков…