Пожалуйста, избавьте от греха

— Вот такой у него кризис. Ирвин считает, что случай тяжелый; если не принять меры, то возможен самый плачевный исход. Однако им никак не удается пробиться сквозь его защитный барьер. Одна из коллег Ирвина, замечательный врач-психоаналитик, которой удавалось выводить больных даже из полного ступора, проведя с ним позавчера, в воскресенье, два часа, заявила этому Сиверу, что он только зря тратит свое и ее время. Она добавила, что может предложить ему на выбор одно из двух: либо он отправляется к хирургу, который ампутирует ему обе руки, либо обращается к сыщику, например, к Ниро Вулфу, и попробует поговорить с ним. И знаете, что он ответил? Он сказал: «Да, я так и сделаю. Я пойду к Ниро Вулфу».

Я взметнул брови.

— А ведь он уже пытался, — сказал я. — Значит, это и был Рон Сивер. Он звонил вчера днем, около полудня, и сказал, что хотел бы прийти и уплатить сотню долларов в час за то, чтобы задавать Ниро Вулфу вопросы. Имя свое он назвать отказался, но и про кровавые руки не упоминал. Ясное дело, я решил, что он чокнутый, и отказал ему.

Волмер кивнул.

— Потом он позвонил Ирвину, а Ирвин перезвонил мне. — Он обратился к Вулфу: — Конечно, сотня долларов в час для вас ничто, но я пришел, чтобы просить помочь своему другу. Вы сказали: то, что хотите знать сами, вы знаете наверняка. Так вот, доктор Остроу считает, что у этого человека руки и впрямь могли быть в крови. Он хотел бы знать, можно ли ему помочь. И я, признаться, тоже. Мне тоже, как и большинству врачей, приходилось иметь дело с душевнобольными, но такое для меня в новинку.

Вулф посмотрел на стенные часы. Было без двадцати семь.

— Вы поужинаете вместе с нами? Икра алозы по-креольски. Только вместо репчатого лука Фриц добавляет лук-шалот и обходится без кайенского перца. Запивать будем шабли, а не шерри.

Волмер улыбнулся во весь рот.

— Зная, как редко вы оказываете кому-либо подобную честь, я весьма признателен. Но, поскольку вы делаете это только в знак сочувствия…

— Я никогда не сочувствую.

— Ха. Вы считаете, что я ем то, что Джонсон описывал Босуэллу[3]: «Неправильно убито, ужасно приготовлено, кошмарно заправлено и чудовищно подано», и жалеете меня. Спасибо, но у меня еще остались дела до ужина. Если бы я мог зайти завтра и привести этого человека…

Вулф скорчил гримасу.

— Только не к ужину. Надеюсь, он завтра обратится к доктору Остроу или хотя бы позвонит ему. Если это случится, скажите, чтобы зашел ко мне завтра вечером, в девять. Денег я не возьму. Сочувствовать тоже не стану.

Глава 2

Это было во вторник, 3 июня. На следующее утро возникло маленькое осложнение. Обычно, когда у нас нет текущего дела, я отправляюсь после завтрака на прогулку, порой даже не удосуживаясь привести Вулфу благовидный предлог, вроде посещения банка; так вот, в эту среду я остался без прогулки.

Не уверен, упоминал ли я когда-нибудь, что все трое сотрудников корпорации службы на дому, которые приходят к нам раз в неделю, бывают непременно мужчины — так уж потребовал Вулф. Так вот, в среду Энди и Сэм, как всегда, пришли в девять утра, но с ними пожаловала женщина, черная как смоль негритянка с хриплым голосом и плечами, шириной не уступающими моим. Энди — белый и рубаха-парень — простодушно объяснил, что мужиков, мол, не хватает. Назвав темнокожую подругу Люсиль, он для начала поручил ей столовую, которая размещается напротив кабинета на первом этаже нашего старого особняка. Разумеется, Вулф, который с девяти до одиннадцати утра неизменно торчит в оранжерее, ее не видел. Я вернулся на кухню, уселся за свой маленький столик, налил себе вторую чашку кофе и обратился к Фрицу:

— Скажем ему, что это переодетый мужчина. И что он в парике, потому что его разыскивает полиция.

— Хочешь еще кекс, Арчи? У меня осталось тесто.

— Нет, спасибо, старина. Твои кексы замечательные, как всегда, но я уже слопал пять штук. А полиция за ним гонится потому, что он торгует марихуаной. Или лучше — ЛСД.

— Да, но вид спереди… У нее такие громадные груди.

— Накладные, сразу видно. Лифчик набит ватой. Это бразильский кофе?

— Нет, колумбийский. Я понимаю, ты шутишь. Если он ее увидит… — Фриц воздел руки к небесам и молитвенно посмотрел вверх.

— Наверняка увидит. Он частенько заходит в кухню, когда ты кормишь их обедом. — Я глотнул горячего кофе. — Я ему скажу, когда он спустится. Заткни уши — может грянуть гром.

Вот как случилось, что я остался без прогулки. Мало ли что — вдруг Люсиль, наслушавшейся про орхидеи, втемяшится в голову прокрасться наверх и полюбоваться на них?

В одиннадцать, когда послышался лязг спускающегося лифта, я сидел за своим столом в кабинете. Вулф вошел, пожелал мне доброго утра, протопал к своему столу и вставил в вазу букетик акампы пахиглосса. Наябедничал я сразу: