Повышение по службе

– Первое испытание? Прямо сейчас. Через сорок пять секунд из-под моста покажется нос баржи. Где – вы знаете. Вы прыгнете с моста на баржу именно так, как хотели – плашмя. Задание понятно?

– Да… – вымолвил Василий, чувствуя, как внезапно побежали мурашки по коже. – Но… зачем?

– Для проверки силы вашего желания стать богом, – сурово молвил Рудра. – Вы ведь не думаете, что мне нужны нерешительные кандидаты, сами не знающие, чего им хочется? Нет, не думаете?.. Тогда делайте, что вам говорят.

В голове Василия бушевал шторм баллов на двенадцать. Перестаньте уговаривать самоубийцу отменить свое решение или хотя бы повременить с его исполнением, заявите ему, что он не просто имеет право, а именно обязан добровольно перейти в мир иной, – и ему неудержимо захочется жить. Кто он, этот тип, назвавший себя Рудрой, – действительно бог, что бы ни подразумевалось под этим словом, или просто развлекающийся гипнотизер? Но даже если он бог, то чем закончится падение на баржу?..

Неужели тем, чем оно должно закончиться по законам физики?

И неужели тот, древнеиндийский Рудра предпочитает теперь убивать не черными стрелами, а вульгарным обманом?

Очень хотелось выругаться, плюнуть и уйти. Да, потом будет стыдно. Удастся ли когда-нибудь забыть этот стыд?

Очень вряд ли.

Хорошо, что Василий не видел себя в этот момент. Расширенные глаза безумца и деревянные непослушные ноги. На деревянных ногах он удалился шагов на тридцать в указанном Рудрой направлении и глянул вниз. Долго ждать не пришлось – из-под моста сейчас же показался черный мятый нос идущей порожняком баржи – широкий, как шоссе, и тупой, как сама идея прыгнуть вниз. Он выползал, как кит, как чудовищный Моби Дик, надменный, безобразный и равнодушный ко всякой мелюзге, и грубые сварные швы походили на боевые шрамы старого кашалота.

Со второй попытки Василий перебрался через перила. Ох, как не хватало руки, могучей руки, чтобы взяла за шиворот и властно толкнула вниз! Секунда… еще одна… и еще…

Нос баржи ушел далеко вперед. Как ни длинна была посудина, а всему есть предел, и Василий почувствовал, что скоро под ним появится рубка, если баржа самоходная, или буксир-толкач, если простая. Не выдержал – оглянулся на Рудру. Тот стоял у перил и улыбался – кажется, насмешливо.

– Ну и хрен с ним, – прошептал Василий. – Плевать. Решил – сделаю. Хрен с ними со всеми…

Кого он имел в виду под «всеми», он и сам не смог бы объяснить в данный момент.

А в следующий – выпустил перила и, оттолкнувшись от них тощим задом, рывком наклонился над пустотой. Ощутив начало падения, дернулся было вновь вцепиться в ускользающую опору, но каким-то чудом поборол малодушие. Не закричал, хоть и было нестерпимо жутко. Просто падал плашмя, как и собирался, и наблюдал расширенными зрачками стремительное приближение грязной палубы.

Две секунды свободного полета – это очень немного.

Для самоубийцы, впрочем, более чем достаточно.

Для бога, как оказалось, тоже. Неудержимое падение внезапно прервалось в полуметре от грязного железа, и целое мгновение изумленный Василий наблюдал под собой проплывающие вмятины, швы и пятна ржавчины.

Потом все завертелось перед глазами и накатила темень.

Глава 3 Чемпион среди феноменов

Веня соврал: я не выздоровел ни через сутки, ни через двое. Переломы, правда, срослись за считаные часы, как им и положено, и теперь я не плавал в ванне с гелем, как склизкий комок в киселе, а просто лежал на больничной койке в корабельном медотсеке, но встать с нее не мог, хоть и пытался. Кружилась голова, падал. Наша красотка Лора удивилась и прописала мне серию инъекций. Когда не помогли и они – помрачнела и взялась за меня по-настоящему.

А я умирал. Наверное, мой организм умудрился совершить невозможное – подцепил-таки смертельный местный вирус или бациллу. Я всерьез нацелился переселиться в лучший мир, и мой личный «всерьез» свирепо, как разъяренный хищник, боролся с Лориным обстоятельным врачебным «всерьезом». Я знал, что, выживу я или нет, мой случай попадет в анналы как редчайший пример тяжелого течения заболевания от инфицирования человека инопланетным возбудителем, миллионами лет эволюции вовсе не к человеку приспособленным. Никогда я не стремился к такой славе, да и кто к ней стремится? Но мне уже было все равно.

Умирать от болезни не страшно, нет. Подлая хвороба сначала вымотает жертву так, что та охотно согласится принять любой исход. Я и принял. Помру так помру, не помру так не помру. Очень просто. Хотелось только, чтобы все это поскорее кончилось.

Но оно не кончалось. Страшный жар внезапно сменялся ледяным ознобом, я стучал зубами, затем вновь потел, проваливался в жуткие кошмары и выныривал из них, адски болели суставы, из пор сочилась сукровица, которую едва успевала впитывать адаптивная койка. Неизвестная геморрагическая лихорадка, что же еще. Прогноз, как водится, плохой, а ощущения – как при колесовании. Впрочем, не уверен, не подвергался.