Повстанец (СИ)

– Не знаю, – он пожал плечами. – Смотря, как она будет вести себя со мной.

– Я дам всем понять, что ты очень дорог мне, – заверила его я. – Они знают, что со мной шутки плохи. Так что можешь быть уверен, тебя больше никто не обидит.

– И когда все их наложники будут на брюхе ползать у ваших ног, я смогу не присоединяться к ним? – спросил он с иронической улыбкой. Я знала, что этот упрек вполне заслужен.

– Мне это польстит, – ответила я со всей серьезностью. – Надеюсь, своим примером я отучу их обращаться с мужчинами как с вещами.

– Не верю, что изменил твои взгляды на жизнь, – Кит смотрел на меня скептически. – Ты же раньше считала это нормой.

– Нет, как раз раньше я считала это недопустимым, – возразила я. – Но потом Кайла заставила меня посмотреть на все по-другому.

Кит заинтересовался.

– В ее семье тоже либеральные порядки, – продолжала я. – Ты сам видел. Но Кайла считала, что за время доминирования женщин, мужчины стали слабыми и глупыми. Что они больше не равны нам. Что вести себя с ними, как с равными, лицемерие.

– И ты тоже стала считать мужчин разумными зверюшками? – предположил Кит. – Потому что влюбилась в нее, и любовь к мужчине показалась тебе неприемлемой.

– Да, – я опустила взгляд. – Она была моей первой любовью, я слушала ее, открыв рот, верила каждому ее слову. Мне тогда казалось, что она права. Ведь мужчины и в самом деле слабые и беспомощные.

– Но твои отцы? Ее отец? – не понимал Кит. – Вы должны были уважать хотя бы их.

– Мои отцы очень любили маму, – я вздохнула. – Тогда я принимала их любовь за слабость. Ведь они не смели ни в чем ослушаться ее, были преданы ей. Кайла сказала, что будь она на месте Вика, не потерпела бы соперника в доме. Она предпочла бы умереть, но не делить свою женщину с другим.

– Она и сейчас так думает? – настороженно поинтересовался Кит.

– Не волнуйся, тебя она соперником не считает, – виновато улыбнувшись, ответила я.

– И что ты думаешь о тех ее словах? – спросил он, опустив взгляд на свой стакан, который все еще сжимал в руке.

– Думаю, решение Вика принять второго мужа, проявление не слабости, а силы, – ответила я. – Он слишком любил мою маму, чтоб диктовать ей свои условия, быть эгоистичным и отстаивать только свои интересы.

– Но Кайла, как я понял, твои взгляды не разделяет, – кивнул он. – И своего отца не ставит ни во что, как и брата, да?

– Да, – я опустила взгляд.

– Почему ты только сейчас изменила свои взгляды? Почему больше не считаешь, что она права? – спросил Кит.

– Эта неделя была очень сложной, – начала я. Мне давно нужно было выговориться и разобраться, наконец, в своих мыслях и чувствах. – Сначала я получила очень веский довод в поддержку аргументов Кайлы. Ты был первым мужчиной, которого я подпустила настолько близко к себе. Наложников я не беру в расчет. Они лицемерны и хотят только угодить, поэтому искать в них личности трудно. И ты воплощал в себе все, чего я боялась и что презирала в мужчинах.

Кит никак не объяснил свое странное поведение, явно не присущее ему. Он только отвел взгляд и сжал в руке уже опустевший стакан.

– Но потом я сама начала поступать так, как не должна была, – продолжала я. – Я была ничуть не лучше. Ты заставил меня понять, что мы тоже далеки от идеала, и что нам ошейники нужны не меньше. Мы жестоки, грубы, нетерпимы и близоруки. Собственные интересы и собственное благополучие, вот все, что нам нужно. Так чем же мы лучше вас?

Кит посмотрел на меня. Что-то в его взгляде изменилось. Теперь он, казалось, искренне верил мне, но от этого не выглядел счастливее. Опять появилась та тоска, что и прежде.

– А потом Кайла окончательно убедила меня, что женщина такое же слабое и ранимое существо, как и мужчина, – я перевела взгляд на предметы на столе, чтоб не видеть его печальных глаз. – Она всегда подчеркивала, как слабохарактерны и малодушны мужчины, но сама решилась на такой глупый и трусливый шаг, как самоубийство. И из-за чего?! Потому что ее иллюзии были разрушены? Потому что что-то в ее жизни случилось не так, как ей того хотелось?

Теперь я действительно разозлилась на подругу, которой было наплевать на чувства близких. Ее поступок не вызывал ничего, кроме обиды и злости.

– Она сказала, из-за чего пыталась покончить с собой? – спросил Кит.

– Да, – я посмотрела на него. – Потому что я взяла мужа.

Он был немного удивлен.

– Да, я разрушила ее идеалы, – я хмыкнула. – Она считает, что женщина не должна строить отношения с мужчиной. Что вы нужны только для продолжения рода и вас нельзя любить так же, как женщину.

– Но ты любишь меня, – Кит поставил, наконец, стакан на стол и обхватил себя за плечи, не поднимая глаз.

– Да, и я докажу ей, что она ошибается, – продолжала я. – Ты сам докажешь.

– Я? – он удивленно вскинул брови.

– Да, – я кивнула. – Она поживет у меня какое-то время, а ты просто будь собой. Больше от тебя ничего не прошу.

– Но зачем? – не понимал он. – Зачем тебе что-то ей доказывать?