Повстанец (СИ)

Я затаила дыхание, когда он в третий раз оторвался от моей кожи, после того как одарил вниманием пупок. Кит скользнул рукой ниже и посмотрел на меня вопросительно. Я улыбнулась кокетливо и кивнула, дав добро.

Больше ничего не помню. Вернее помню, как моя душа покинула тело и витала под потолком, наблюдая за Китом.

Я летала и думала, как можно таких милых и нежных существ обряжать в ошейники и ставить на уровень домашних животных?! Как можно относиться к ним как к вещам, продавать, обменивать и делить с подругами?! Я бы никогда не позволила кому-то даже пальцем притронуться к моему Киту. Нет, к моему Кристоферу, потому что именно так звучит его имя. Это женщины упрощают прекрасные мужские имена до размеров собачьих кличек. Разве недостойны они хоть какой-то свободы выбора, хоть права отказаться быть собственностью любой, что больше заплатит? Как вообще мы дошли до такого варварства? Мы – просвещенные гуманные женщины.

Конечно, все это пронеслось в голове за какой-то миг. Остальное время я пребывала в полной нирване. С небес вернуло тихое ругательство, сорвавшееся с губ Кита. Я даже не сразу поняла, что это ругательство, приняв его за стон.

– Черт, – бормотал он, отползая от меня. – Проклятье.

Я приоткрыла глаза. Думаю, мой взгляд можно было назвать затуманенным страстью или что-то в этом роде.

– Извини, – он заметил мой вопросительный взгляд. – Черт.

– Что случилось? – я немного заволновалась и приподнялась на локтях. Увидев его полностью, я поняла, в чем проблема, и попыталась сделать вид, что ничего не вижу.

– В свое оправдание могу сказать только, что… – он вздохнул. – Ничего не могу сказать.

– Глупости, – улыбнулась я, быстро поднявшись и обвив его шею, чтоб он не сбежал, хотя он явно порывался. – Не смей оправдываться. Все нормально.

– Чувствую себя подростком, – пробормотал он хмуро.

– Иди, помойся, а я выберу какой-нибудь фильм, – сказала я ему на ухо, лаская кончиками пальцев его розовеющие щеки. – Что хочешь на десерт?

Я улыбнулась.

– Тебя, – он тоже обнял меня и коснулся губами шеи.

– О'кей – я хихикнула.

– Я быстро, – он поднялся и отправился к себе.

Я легла обратно, нуждаясь в небольшой передышке.

За окном начал накрапывать дождь. Небо затянули тяжелые серые тучи. Приближалась гроза. Океан был неспокоен. Большие темные волны накатывали на берег, разбиваясь на тысячи мелких брызг.

Я включила экран и неспешно выбирала фильм. Сегодня хотелось чего-то романтичного, какой-нибудь истории любви, но пролистав с десяток новинок, я убедилась, что все не то. В наши дни главными героями мелодрам были в основном женщины. Про любовь между мужчиной и женщиной было как-то не принято снимать фильмы, да и прочие области искусства деликатно обходили эту тему. Творчество подобного содержания считалось нетрадиционным, и было скорее чем-то авторским, для узкой аудитории ценителей. Либерально настроенные женщины часто представляли широкой аудитории истории, где любовь между людьми разного пола подавалась как вполне допустимая вещь, но эти работы, будь то книги или фильмы, зачастую попросту копировали что-то из классики периода патриархата. Ремейки старинных памятников культуры имели успех более ста лет назад, когда почти все области искусства претерпевали кризис жанра. Новые произведения, воспевающие феминизацию и матриархат, всем порядком приелись, вот и писатели, и музыканты, и режиссеры принялись реанимировать старые сюжеты, где царило равноправие. В то время колонизация Марса была на самом пике популярности, и новое творчество пришлось как никогда кстати. Но мода на равноправие и либерализм прошла, а с ней и повальное увлечение стариной. Теперь те фильмы можно было найти разве что в архивах музеев искусства, равно как и музыку того периода.

Я вздохнула, чувствуя себя странно. Я понимала, что мои чувства к Киту слишком сильны, чтоб назвать их просто физиологической потребностью организма. Конечно, я не была привязана к нему как к Кайле, не считала его самым важным человеком в моей жизни. В ней вообще не было такого человека после смерти матери. Если бы хоть отец остался жив, но и он погиб. Я осталась совсем одна, и ближе всех стала подруга детства и первая любовь. Но в последнее время мы и с ней не виделись и очень отдалились. Эту разлуку я переживала легко, иногда вовсе забывала о Кайле. Стало интересно, могу ли я расстаться с Китом? Насколько он важен для меня. Ведь нельзя же считать заботу и жалость любовью?

Он прервал мои размышления, опустившись рядом. Кит сменил одежду и помылся. Я улыбнулась ему.

– Выбрала что-то? – спросил он, заметив пульт у меня в руках. Я так и сидела, сжимая его в пальцах.

– Нет, – ответила я, тоже переводя взгляд на список фильмов. – Хотела что-то о любви, но тут все не то.

– Почему? – он взял из-под спины небольшую подушку, положил ее мне на колени и лег, умостив на нее свою голову.

Я задумчиво поглаживала его влажные волосы, запуская в них пальцы.

– Как ты думаешь, можно считать любовь к мужчине настоящей? – спросила я, взглянув на него сверху.