Повседневная жизнь восточного гарема

Дивлюсь, как старался рок нас прежде поссорить с ней, —
Когда же все кончилось меж нами, — спокоен рок,
Я бросил тебя — сказали: „Страсти не знает он!“
Тебя посетил — сказали: „Нету в нем стойкости!“
Любовь к ней, усиль же с каждой ночью ты страсть мою.
Забвение дня — с тобою встречусь в день сбора я.
Ведь кожа ее — как шелк, а речи из уст ее
Так мягки — не вздор они и не назидание,
И очи ее — сказал Аллах: „Пусть будут!“ И созданы
Они, и с сердцами то, что вина, творят они.

И, услышав ее, халиф пришел в великий восторг, и я тоже возликовал в погребе, о повелитель правоверных, и если бы не милость Аллаха великого, я бы вскрикнул, и мы бы опозорились.

И затем девушка произнесла еще такие стихи:

Его обнимаю я, и все же душа по нем
Тоскует, а есть ли что, что ближе объятий?
Целую его уста я, чтобы прошел мой жар,
Но только сильнее от любви я страдаю.
И, кажется, сердца боль тогда исцелится лишь,
Когда ты увидишь, что слились наши души.

И халиф пришел в восторг и воскликнул: „Пожелай от меня, о Шеджерет-ад-Дурр“. И девушка сказала: „Я желаю от тебя освобождения, о повелитель правоверных, так как за него будет небесная награда“. „Ты свободна, ради великого Аллаха“, — сказал халиф. И девушка поцеловала землю меж его рук, и халиф молвил: „Возьми лютню и скажи нам что-нибудь о моей невольнице, любовь к которой привязалась ко мне. Все люди ищут моей милости, а я ищу ее милости“.

И девушка взяла лютню и произнесла такие два стиха:

Владычица красоты, что всю мою набожность
Взяла, — как бы ни было, я должен владеть тобой.
Возьму ли покорностью тебя — это путь любви!
Иль, может, величием моим — это власти путь!

И халиф пришел в восторг и сказал: „Возьми лютню и спой стихи, в которых будет рассказ о моем деле с тремя невольницами, которые овладели моей уздой и лишили меня сна, — это ты, и та невольница, что со мной рассталась, и другая — ее не назову, — которой нет подобной“.

И девушка взяла лютню и, начав петь, произнесла такие стихи:

Три красавицы овладели ныне уздой моей
И в душе моей место лучшее захватили.
Хоть послушен я никому не буду во всей земле,
Их я слушаюсь, а они всегда непокорны.
И значит это только то, что власть любви
(А в ней их сила) — моей превыше власти.

И халиф до крайности удивился соответствию этих стихов с его обстоятельствами, и восторг склонил его к примирению с невольницей, порвавшей с ним. И он вышел и направился к ее комнате, и одна из невольниц опередила его и осведомила ту девушку о приходе халифа, и она вышла к нему навстречу и поцеловала землю меж его рук, а затем поцеловала его ноги, и халиф помирился с ней, и она помирилась с ним, и вот каково было их дело.

Что же касается Шеджерет-ад-Дурр, то она пришла ко мне, радостная, и сказала: „Я стала свободной из-за твоего благословенного прихода, и, может быть, Аллах мне поможет, и я что-нибудь придумаю, чтобы соединиться с тобой законно“. И я воскликнул: „Хвала Аллаху!“ И когда мы разговаривали, вдруг вошел к нам ее евнух, и мы рассказали ему, что с нами случилось, и он воскликнул: „Хвала Аллаху, который сделал исход этого благим! Просим Аллаха, чтобы он завершил это дело твоим благополучным выходом!“