То, что возникло как спонтанный всплеск народного горя, превратилось в патриотический долг. Женщинам в течение десяти дней траура не положено было краситься и укладывать волосы. Спиртные напитки, танцы и музыка оказались под запретом. Инминбанчжаны следили за тем, насколько часто люди ходят к статуям, чтобы выразить почтение вождю. Все были под наблюдением. Руководство присматривалось не только к поступкам, но и к выражениям лиц и интонациям граждан.
Ми Ран на протяжении всего траура должна была ходить к памятнику дважды в день: один раз с детьми из детского сада, другой — с коллегами. Ей становилось жутко — не от горя, а от страха за маленьких детей, которые могли покалечиться в толпе или впасть в истерику. В ее группе была пятилетняя девочка, которая плакала так громко и отчаянно, что Ми Ран боялась, как бы с ней не случился припадок. Но потом воспитательница заметила, что девочка плюет на ладонь и размазывает слюну по лицу. Слезы были ненастоящими. «Мама сказала, что, если я не плачу, значит, я плохая», — призналась малышка.
Одна известная чхонджинская актриса оказалась в неловком положении: она никак не могла выжать из себя слезы, что ставило под угрозу не только ее политическую, но и профессиональную репутацию. «Это моя работа. Я должна уметь заплакать в любой момент», — вспоминала Ким Хе Ён много лет спустя в Сеуле.
Ким Хюк и его школьные приятели часто ходили на площадь, потому что там раздавали рисовые лепешки. Они подходили к памятнику, кланялись, получали по лепешке, а затем вставали в конец очереди, чтобы повторить все заново. Среди миллионов северных корейцев, принимавших участие в массовом выражении скорби, сколько было таких, кто притворялся подобным образом? По кому люди лили слезы: по Великому Вождю или по самим себе? Или же они плакали просто из-за того, что так делали все вокруг? Разные исследователи поведения масс — от историков салемской охоты на ведьм[6] до Чарльза Маккея, автора классического труда «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы» (Extraordinary Popular Delusions & the Madness of Crowds)[7], едины в одном: истерия заразна. Когда человек оказывается среди множества плачущих людей, естественной реакцией для него будет тоже заплакать.
Конечно же, многие действительно были потрясены уходом Великого Вождя. Из-за сильных переживаний в период траура у многих пожилых корейцев происходили сердечные приступы или инсульты. Подобных случаев было так много, что уровень смертности в стране в то время заметно повысился. Многие совершали самоубийства, спрыгивая с крыш зданий. Этот способ покончить с собой — самый распространенный в Северной Корее, потому что ни у кого здесь нет снотворных таблеток, а заряженное оружие имеется только у военных. Некоторые пытались уморить себя голодом, как отец доктора Ким Чи Ын, педиатра чхонджинской районной больницы.
Глава 7
Две пивные бутылки для внутривенных вливаний
В Чхонджине на весь город было всего несколько машин скорой помощи, но даже для них в момент смерти Ким Ир Сена не оказалось бензина, так что пациентов приходилось тащить в госпиталь на закорках или привозить в деревянных тележках. Ким Чи Ын работала в маленькой районной больнице, которая находилась всего в пятнадцати минутах ходьбы от центральной площади, поэтому чаще всего именно туда попадали скорбящие перед памятником, если с ними что-то случалось. В тесных палатах стояло по пять железных кроватей, но еще больше людей ожидало своей очереди на деревянных скамьях или просто на полу в мрачных коридорах. В дневное время почти никогда не включали свет, потому что электроэнергия направлялась на круглосуточное освещение статуи Ким Ир Сена. Этим летом больница и так была переполнена из-за вспышки брюшного тифа. А теперь в детское отделение поступали еще и маленькие пациенты, которые наплакались на палящем солнце до сильного обезвоживания. У некоторых даже случались судороги. Обычная смена доктора Ким продолжалась с 7:30 до 20:00, но в эти дни ей приходилось быть на рабочем месте сутки напролет, за исключением того времени, когда она отправлялась на поклонение к памятнику. Женщина не жаловалась, потому что свято чтила принесенную ею врачебную клятву. А кроме того, тяжелый труд отвлекал ее от собственных проблем.