Повседневная жизнь в эпоху Жанны д'Арк

Мы видим, какую важную роль играли в народных праздниках «entremets» (интермедии), живые картины и пантомимы. Интерес и сочувствие, которые они вызывали у зрителей, свидетельствуют о том, насколько люди того времени любили представления, помогают лучше понять, какое место театр занимал в социальной жизни эпохи.

В самом деле, никогда театр не был так тесно связан с жизнью общества, как в XV в. История литературы мало что сохранила от драматических произведений того времени – «Фарс Пателена», «Страсти» Арнуля Гребана – и, с чисто литературной точки зрения, вспомнить и в самом деле почти нечего. Мистерии, моралите, соти[12] сочинялись не ради удовольствия просвещенных людей, а на радость толпе. Публика, теснившаяся вокруг подмостков, узнавала собственные обычаи, собственные мысли, собственные верования, воплощенные в игре актеров. Угасающее Средневековье запечатлело свой облик на многоцветной театральной фреске. «В те времена, – пишет Пти де Жюльвиль, – сцена действительно делалась центром общественной жизни во всяком месте, где только ее устраивали. Она была судом и кафедрой проповедника, она судила, обличала и увещевала. Для того чтобы найти другой пример театра, столь же тесно связанного со всеми происшествиями своего времени и общества, нам пришлось бы вернуться в эпоху Перикла».

Ни одно событие не могло так глубоко взволновать город, как устройство ряда театральных представлений, потому что театр не был делом профессиональной «труппы», он становился общим делом всего городского населения. Можно сказать, что свою лепту вносили все его жители. Муниципалитеты предоставляли кредит, иногда весьма значительный, чтобы покрыть расходы; актеров набирали из всех слоев городского общества: священники соседствовали здесь не только с горожанами, но и с крестьянами, и само по себе число персонажей, порой достигавшее нескольких сотен, предполагало, что не было ни одной семьи, которая не была бы кровно заинтересована в успехе представления. И потому в день спектакля все население города толпилось на площади или на церковной паперти, где под открытым небом устраивались подмостки. Дома пустели, и городским властям иной раз приходилось высылать специальный «дозор», чтобы бродяги не грабили эти оставшиеся без присмотра жилища. Случалось даже, что власти запрещали кому бы то ни было работать и на время представлений предписывали закрывать лавки. Крестьяне из соседних деревень сбегались в город, где было объявлено представление, и Эсташ Дешан называет театр одним из соблазнов городской жизни, притягивающих женщин:

Они стремятся в города,

Где им говорят нежные слова,

Где есть праздники, базары и театр,

Отрадные для них места…

Если и не существовало профессиональных актеров, за исключением участвовавших в спектакле музыкантов и жонглеров, то создавались труппы актеров-любителей, которые ради собственного удовольствия и ради развлечения толпы брались за дело устройства представлений и исполняли главные роли – как в случае труппы «Bazoche»[13], набранной главным образом из числа писцов Парламента, или «Enfants Sans-Souci» («Беззаботных ребят»), или «Sots» («Дураков»). Последние, во главе которых стояли «Prince des Sots» («Князь глупцов») или «Mere Sotte» («Безумная матерь»), представляли собой своего рода веселую богему, образовавшуюся из среды студентов Университета и дававшую себе волю в сатирических соти или шуточных проповедях. Шуты (или дураки), одетые наполовину в желтое, наполовину зеленое платье, с длинноухими колпаками на головах, говорили истину великим мира сего. В том же роде были руанская труппа «Connards» или дижонская «Suppots de la Coquille». Мы знаем, что даже духовенство, несмотря на постоянные запреты, объединялось ради празднования традиционного «Праздника Дураков», который из церкви, где проходил изначально, перебрался на городские улицы; иногда во время праздника начинался такой разгул, что требовалось вмешательство властей.