Повседневная жизнь в эпоху Людовика XIII

Обычно преступники собирались в группы, более или менее многочисленные. К примеру, банда, которая именовала себя просто «Красными» («Rougets»), или «Красными Плащами», действовала как в самом Париже, так и в его окрестностях, и в провинции. По слухам, главарем этой банды был некий господин Карфур, бывший контрабандист из области, примыкавшей к Пиренеям, свирепый разбойник, столь же ловкий и хитрый, сколь и отважный, прославившийся тем, что сеял ужас своей жестокостью повсюду, где появлялся. Шайка «Ослов» («Grisons») объединяла людей, всегда одетых в серое; «Султаны» ходили в шляпах с полями, с одной стороны приподнятыми кверху, а с другой – украшенными перьями, – две последние банды пользовались такой же мрачной репутацией, как и первая. Еще одна – выбравшая себе имечко «Убийцы из предместья Сен-Жермен» – в течение очень долгого времени буквально терроризировала жителей левого берега Сены, а близ Сенных ворот, соседствовавших с Новым мостом, процветала – правда, стараясь держаться поскромнее, – целая воровская республика, владевшая на реке двумя баржами, затерявшимися среди кишевших там прочих транспортных средств. Но именно на этих двух баржах заседали правительство и суд преступного сообщества. Квартал Марэ, предместья Тампль, Сен-Марсель и Монмартр также предоставляли убежища шайкам воров и бандитов.

Члены этих банд говорили на своем, непонятном никому языке, носившем название «narquois» («лукавый») и представлявшем собою некий вид арго только для посвященных. Они селились в домах с двумя выходами, один из которых всегда вел в лабиринт самых глухих и запутанных улочек, благодаря чему преступники легко уходили от любой облавы. Они находили себе сообщников для грязных дел среди подозрительных личностей, державших трактиры, меблирашки, кабачки, курительные заведения сомнительного свойства, и те служили бандитам когда часовыми, а когда и вербовщиками. Евреям-старьевщикам прихода Святого Евстафия, профессиональным скупщикам краденого, они сбывали свою добычу, сбрасывая ее в подвалы при лавках этих «коммерсантов» через специально открытые для «приема товара» окна.

Не было в XVII в. города менее надежного и более опасного для жизни, чем Париж, даже в годы гражданского мира, а уж тем более – по вполне понятным причинам – в периоды, когда его сотрясали политические бури. Это достоверный факт. Днем и ночью в любом квартале на любой улице хозяйничали воры, мошенники, шулера. Днем выходили на работу одни категории – главным образом мелкие воришки-карманники и профессиональные охотники за кошельками, виртуозно их срезавшие. Эти последние отличались особой ловкостью рук и быстротой ног. Одевшись подобающим случаю образом, или почтенными буржуа, или знатными персонами, они невольно вызывали к себе безотчетное доверие: уж очень прилично выглядели, уж очень достойно себя вели. Такой несложный маскарад позволял им органично влиться в любую толпу, примкнуть к любой группе. Они появлялись в церквах во время мессы, могли принять участие в крестном ходе, с торжественными лицами стояли среди паствы на благодарственном молебне, слушая Те Deum… Они находились среди зрителей, наблюдавших за россыпью огней фейерверков на Гревс-кой площади, за «выходом на сцену» послов или легатов на улице Сент-Антуан… Они наводняли рынки… Они прогуливались перед ярмарочными балаганами в Сен-Жермене и в Сен-Лоране… Они увеличивали на Новом мосту аудиторию, хохочущую над шутками всякого рода балагуров или внимавшую пророчествам всякого рода шарлатанов… На любом перекрестке они неизменно останавливались рядом с теми, кто читал афишки… На горе окружавшим их простакам! Тщетно эти бедняги, когда их покидала минутная рассеянность, рылись по карманам и ощупывали пояса в поисках кошельков, тщетно пытались понять, куда же делась золотая цепь, вот только что висевшая на шее. Плакать было поздно, жаловаться некому.

Профессиональные воришки только и жили за счет таких вот дурачков. Другие мошенники, следуя примеру этих притворных праведников, придумывали и другие способы облапошить простофиль. Некоторые получали прибыль от азартных игр. Каждый день они изыскивали новую возможность завлечь в какой-нибудь притон встреченного ими у здания Парламента (высшего королевского суда) юнца или даже вполне солидного дядьку, явившегося в Париж для того, чтобы ускорить прохождение по инстанциям своего дела. Там на столе немедленно возникали либо карты, либо кости. Проиграв для начала три-четыре партии в filou, merelle или gobelet и усыпив тем самым бдительность жертвы, они после этого быстро обдирали ее как липку. Более изобретательные жулики выбирали и более сложные стратагемы. Например, притворялись иностранцами и, меля всякую галиматью на якобы «заграничном» языке, куда изредка вставлялись французские слова, убеждали наивных прохожих в том, что вот-де заблудились, а кушать очень хочется. Оставалось только привести попавшегося на крючок простака в какое-нибудь злачное место, а там опять же вытрясти кошелек своего добровольного гида по городу.