Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке

Его Величество Государь Император, августейший мой Повелитель, желая установить прочныя дружественныя отношения между Российской Империей и Мексиканскими Соединёнными Штатами, за благо признал назначить Своего Чрезвычайнаго и Полномочнаго Министра при Вашем правительстве и Всемилостивейше соизволил аккредитовать меня в этом качестве верительною грамотою, которая уже находится в руках Вашего Превосходительства.

Почитаю себя счастливым, что на мою долю выпала лестная задача положить почин дипломатическим сношениям между обоими Правительствами. Все мои усилия будут направлены к тому чтобы содействовать упрочению дружественных отношений между обеими державами, соответствующих их обоюдным интересам».

О вручении верительных грамот послы обычно немедленно уведомляли своё министерство нешифрованной телеграммой — равно как о получении отзывных грамот по окончании своей миссии в стране.

Роману Романовичу, первому русскому послу в Мексике, не повезло: накануне формального акта аккредитации он, находясь на неосвещённой платформе железнодорожной станции, оступился в темноте, упал и вывихнул плечо. К счастью, рядом оказался какой-то американский врач-хирург, который сразу на месте вправил руку на место и наложил повязку. Вручение верительных грамот пришлось на некоторое время отложить.

Перед тем как отправить посла в длительную командировку, ему составлялась подробная инструкция о том, какие общие и конкретные задачи и каким способом он должен решить в период своей работы и в течение какого срока отчитаться перед Центром. Эти инструкции были особенно важны в то время, когда о телеграфе еще только мечтали, а курьерская почта доставлялась нерегулярно и довольно редко — особенно в удалённые от европейской цивилизации страны Азии и Америки. Как правило, инструкции носили секретный характер, подписывал их министр иностранных дел, а утверждал сам государь император.

Инструкцию дипломатическому агенту при командующем российской армией на Кавказе И. Ф. Паскевиче (1782–1856) А. С. Грибоедову (1795–1829), направлявшемуся в 1828 году в Персию полномочным министром-резидентом, была составлена К. В. Нессельроде и утверждена Николаем I. Кроме задачи развития отношений с Персией и защиты политических, торговых и экономических интересов России в этом регионе, дипломату вменялось в обязанность собирать сведения об истории и географии, о состоянии экономики и торговли страны, её взаимоотношениях с соседями и военном потенциале.

«Но более всего МИД встречает надобность в сведениях, почерпнутых из верных источников, об отношениях Персии к туркоманам (туркменам) и хивинцам, о степени их приязни с оными и влияния могущества её на сии кочевые племена…» — говорилось в инструкции. И далее: «..Для успешного исполнения всего, что Вам предначертано, необходимы связи в том крае… и содействие людей усердных. Самые вельможи и даже сыновья шахские нуждаются иногда в незначащем вспоможении наличными деньгами, от которых внезапно восстанавливается их вес и зависит нередко их спасение. Такая услуга с Вашей стороны, вовремя оказанная, может приобрести Вам благодарность лиц полезных и сделать их искренними, следовательно, решения по сему предмету предоставляются Вашему благоразумию».

Инструкция дипломату-поэту как мы видим, фактически носит разведывательный характер, и Нессельроде, у которого в своё время на связи находился такой агент, как Талейран, проявляет при её составлении недюжинные способности и такт: «Впрочем, многие местные обстоятельства в Персии нам в совершенной полноте не известны, а потому я ограничиваюсь выше изложенными наставлениями, по Высочайшему повелению предначертанными Вам в руководство. Но при сём долгом поставляю сообщить Вам, что Его Императорское Величество пребывает в том приятном удостоверении, что Вы при всяких случаях и во всех действиях постоянно будете иметь в виду честь, пользу и славу России».

Грибоедов хотел взять себе в помощники Н. Д. Киселёва, но Карл Васильевич наметил его секретарём в Париж как прекрасно владеющего французским языком, так что в Персию с Грибоедовым поехал некто И. С. Мальцов, человек трусливый и малодушный, уклонившийся от помощи своему начальнику при нападении персов на русскую миссию.

Перед тем как получить прощальную аудиенцию у Нессельроде, Александр Сергеевич зашёл к П. Я. Чаадаеву. Пётр Яковлевич очень удивился, увидев, что Грибоедов отрастил усы. На вопрос, не сошёл ли тот с ума, собираясь к министру в таком виде, посланник отвечал:

— Что ж тут удивительного? В Персии все носят усы.

— Ну так ты в Персии их и отпустишь, — резонно заметил Чаадаев, — а теперь сбрей: дипломаты в усах не ходят.

Чаадаев знал, что говорил. Это о нём сказал корсиканец на русской службе и посол России в Париже (1814–1834) К О. Поццо-ди-Борго: «Если бы я имел на то власть, то заставил бы Чаадаева бесперемешки разъезжать по многолюдным местностям Европы с тою целью, чтобы непрестанно показывать европейцам русского, в высшей степени сотте il faut».