Повседневная жизнь советской коммуналки

Лежа на спинах, смотрим на небо, усеянное звездами, и слушаем звуки ночной Москвы: длинные гудки паровозов доносятся с Курского вокзала, резкие клаксоны автомобилей и отдаленный звон трамваев. Засыпали, как правило, когда небо совсем светлело. А иногда, заснув, вдруг просыпались от крупных капель дождя. Тогда разбегались досыпать по домам.

Все ребята во дворе имели прозвища. Зудилина звали Будильником, одного парня – Паташоном, другого Сапогом, а меня Психом.

Как-то во дворе одному из ребят я сказал:

– А ты у нас псих ненормальный.

– Что такое псих? – переспросили меня.

– Сумасшедший, психически больной, – объяснил я.

Все засмеялись, и меня с тех пор начали называть Психом…

Возникала у нас и вражда. Подерутся двое парней из разных дворов, и начинается месть. Мы боимся ходить в одиночку мимо их двора, они – мимо нашего. В зависимости от “военной обстановки” менялся и мой маршрут в школу. Приходилось делать крюк, чтобы миновать дом номер семь, где мог получить затрещину. Пользовался и системой проходных дворов, что помогало, но не всегда. Как-то иду я через “нейтральный мирный двор”, спокойно насвистываю песенку, а тут подбегают ко мне мальчишки:

– Из какого дома?

– Из пятнадцатого.

– Это у вас Витька Сапог живет?

– У нас.

– А-а… Так это он нашего Алика вчера отлупил?

И тут мне, конечно, досталось».

* * *

Социальное разнообразие коммунальных жителей наполняло окрестности домов самыми неожиданными событиями. Одно из характерных проявлений этой социальной неразберихи – кулачные бои в центре столиц. С ними вообще все очень интересно.

Поначалу это развлечение было преимущественно деревенским. Неудивительно – бойцовые физические качества больше нужны для выживания в сельской местности с ее лесами, дикими животными и прочими сюрпризами. Для выживания в городе скорее нужны качества ровно противоположные – способность к адаптации, к мирному улаживанию возможных конфликтов.

Это, разумеется, не исключало бои между городскими слободами. Один из них описывал Сергей Аксаков в рассказе «Собирание бабочек»: «Бойцы, выстроившись в две стены, одна против другой, на порядочном расстоянии, долго стояли в бездействии, и только одни мальчишки выскакивали с обеих сторон на нейтральную середину и бились между собою, подстрекаемые насмешками или похвалами взрослых; наконец, вышел вперед известный боец Абдулка, и сейчас явился перед ним также известный боец Никита; татарин полетел с ног и вместо него вырос другой. Между тем в нескольких местах начали биться попарно разные бойцы. Удача была сначала равная: падали татары, падали и русские. Вставая, кто держался за бок, кто за скулу, а иных и уносили. Вдруг со страшным криком татары бросились стеной на стену – и завязалась ужасная, вполне рукопашная драка; но татары держались недолго, скоро попятили их назад, и они побежали. Русские преследовали их до берегов Кабана и с торжеством воротились. Мне сказывали, что когда случалось одолевать татарам, то они преследовали русских даже в их избах и что тут-то вновь восстановлялся ожесточенный бой, в котором принимали участие и старики, и женщины, и дети: дрались уже чем ни попало».

Действие происходило в Казани – отсюда и национальный колорит. Но по большому счету правила и обычаи кулачных боев были везде одинаковыми. Выходили драться улица на улицу, деревня на деревню, слобода на слободу, а то и один на один. В случае групповых боев у каждой группы был свой атаман или же староста, который осуществлял общее тактическое руководство. Потери с обеих сторон, как правило, были не шуточные, вплоть до смертоубийства. Неудивительно, ведь по суровым правилам этого «вида спорта» можно было и класть в варежку утяжелитель (как правило, кусок свинца), и добивать лежачих.

Власти – как светские, так и духовные – всячески пытались бороться с этим безобразием. Еще в 1274 году митрополит Киевский и всея Руси Кирилл III распорядился «отлучать от церкви участвующих в кулачных боях и боях кольями, а убитых не отпевать».

Не действовало. Иностранцы были в шоке. Сигизмунд фон Герберштейн писал в 1549 году: «Начинают они борьбу кулаками, а вскоре без разбору и с великой яростью бьют руками и ногами по лицу, шее, груди, животу и детородным частям, и, вообще, каким только можно способом, состязаясь взаимно о победе».

В 1686 году был опубликован уже царский указ: «Которые люди изыманы на кулачных боях; и тем людямъ за те их вины чинить за первый привод бить батоги, и имать приводныя деньги по указу, за другой привод бить кнутом, да имать приводныя деньги вдвое, а въ третий тем чинить потомуж жестокое наказанье, бить кнутом и ссылать въ ссылку в Украйные городы на вечное житье».

Жестокие бои, однако, продолжались. Только при Екатерине несколько смягчились правила. Сама императрица подписала указ от 21 июня 1726 года: «Осмотреть рукавицы, дабы никаких инструментов к увечному бою не было, а кто упадет, лежащих никого не били б».