Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I

Кроме дворян и шляхты в Мариупольском гусарском полку служили в это время и выходцы из других сословий. Полковой казначей 38-летний поручик Иван Андреевич Курилов происходил из мещан Киевской губернии. Корнеты Иван Иванович Караманов (37 лет) и Иван Васильевич Копша (33 года) были из воинских поселян Херсонской губернии, в полк поступили вольноопределяющимися и начали службу рядовыми, один — в 1790 году, второй — в 1795 году. Туманно сказано в формулярном списке о происхождении поручика Петра Яковлевича Реймерса — «из Римской империи». Он тоже поступил вольноопределяющимся в Елуховский кирасирский полк в 1786 году, и год был рядовым, затем 6 лет — капралом и еще 10 лет — вахмистром, но уже в Мариупольском гусарском полку. За поход в Пруссию Реймерс был награжден чином поручика и орденом Святой Анны 3-й степени (в 1807 году). Отечественную войну встретил штабс-ротмистром в возрасте 36 лет. Бои в Германии в 1813 году позволили ему отличиться еще раз — орден Святого Владимира 4-й степени с бантом.

Командир эскадрона Н. А. Дуровой майор Михаил Михайлович Станкович происходил из штаб-офицерских детей Екатеринославской губернии и службу начинал кадетом в 1787 году в Мариупольском легкоконном полку в возрасте 20 лет. Также из штаб-офицерских детей был и другой офицер, упомянутый ею в книге, — штабс-ротмистр Григорий Иванович Горич, выпускник Корпуса чужестранных единоверцев. Он был родственником известного генерала екатерининской эпохи И. П. Горича и некоторое время служил в его штабе адъютантом, но потом перешел в Чугуевский регулярный казачий полк и при расформировании его, в 1802 году, — в Павлоградский гусарский. С павлоградскими гусарами Горич участвовал в сражении при Аустерлице и там попал в плен к французам. В Россию он смог вернуться через два с половиной года. По высочайшему повелению он был определен в Мариупольский гусарский полк тем же чином, то есть поручиком, но вскоре получил повышение и стал штабс-ротмистром. Горич был не только прекрасно образованным офицером (он знал французский, греческий и итальянский языки), но и настоящим храбрецом. За битву при Бородино его наградили орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом.

Возможно, что у Горича при определении на службу никто и не спрашивал одного важного документа — свидетельства о дворянстве. Но у корнета Михаила Васильевича Дейнеки, сына обер-офицера из Екатеринославской губернии Алексопольского уезда, этот документ при поступлении в Мариупольский гусарский полк потребовали. «Свидетельства о дворянстве не представил» — отмечено в его формулярном списке. Потому, вероятно, его восхождение по служебной лестнице было таким медленным: рядовой в 1782 году, унтер-офицер — в 1795 году, корнет — в 1807 году.

О дворянской грамоте, которая могла бы облегчить ее производство в офицеры из унтер-офицеров Польского конного полка, тревожилась и Надежда Андреевна: «Произведут ли меня в офицеры без доказательств о дворянстве? А как их достать? Наша грамота у дядюшки, если б он прислал ее! Но нет, он не сделает этого!»^{52} Между тем документ находился вовсе не у Н. В. Дурова, младшего брата ее отца, проживавшего в Санкт-Петербурге, а именно в Сарапуле, у самого Андрея Васильевича Дурова, сарапульского городничего. Отправляя в столицу для поступления в учебные заведения Евгению Дурову, младшую сестру героини, и ее сына Ивана Чернова, А. В. Дуров приложил к своему прошению на имя императора не только свидетельства о рождении обоих детей, но и копию документа. Вот как она выглядела: