Повседневная жизнь российского спецназа

Деваться некуда, и я ломлюсь из всех своих силенок. В конце концов мне что-то по ноге — стук! Как будто палкой по икре шарахнули. Меня аж подразвернуло. В горячке чуть не упал. Кричу: «Блин, достали!» Ковыляю дальше. Мысль только об одном: «Как, интересно, попали?» Но боли не чувствую. Забегаю за угол. За ногу схватился. Вроде контузило, рикошетом. Дырки на штанине нет. Рукой желвак нащупал, вспухло, крови вроде нет.

Паша, майор, стоит, за голову держится.

— У меня, по-моему, пуля в голове, — сообщает.

— Да хватит тебе выдумывать, — отмахнулся я. — Если бы у тебя была пуля в голове, ты бы лежал сейчас и не болтал лишнего.

Мы с офицером ФСБ и нашим лейтенантом пошли влево. Я рассудил, что боевики, которые на нас напали, будут уходить влево, потому что справа наши рассыпались и охватили их полукругом.

Отскочили мы влево через два дома. Там металлический забор примерно в рост человека. С трудом голову высунуть можно, привстав на цыпочки. Мы втроем высовываемся над забором и рядом ствол автомата на кромку забора кладем. Смотрим, а за оградой, метрах в тридцати, шесть «чехов» стоят. По жестикуляции видно, обсуждают, идти вправо к своим на выручку или не ходить.

Мы высунулись с автоматами. «Чехи» нас мгновенно увидели и растерялись. Я сразу стрелять начал и своим кричу: «Стреляйте!» «Чехи» в разные стороны. Прицелиться как следует не удавалось — автомат выше уровня глаз. Но одного мы ранили. Он хрюкнул и присел, чувствуется, неприятно ему. Остальные рассыпались и залегли.

Я понимаю, мы в них не попадем, а они сейчас лягут и прицелятся… Кричу: «Ложись!» Что там металлический забор два миллиметра толщиной! Ка-ак над нами засвистело! Решето из забора. Секунд десять прошло, я говорю:

— Все. Они отстрелялись. Пора линять.

Мы с офицером ФСБ рванули влево, забежали за угол забора. Лейтенант остался лежать, всунул ствол автомата в щель бетонного основания забора и вслепую по огороду полоскает, чтобы «чехи» ничего не предприняли.

За углом два пролома в заборе, забранные сеткой-рабицей. Ни укрытия, ничего. Думаю: «Ладно, лягу, они меня лежащего не заметят». Изготовился к стрельбе, нацелившись на сетку, где она слегка провисала. И думаю: «Ну, идите, ребята!»

Ребята как по заказу выскакивают. Опускают сетку. Начинают перелезать. Как только кучка образовалась, человека четыре, я в нее одиночными выстрелами начал магазин выпускать. Будто червей разворошил. Они обратно — им не до стрельбы — сами под огнем. Особо не выделывается никто. Пули рикошетят по рабице.

Убрались они, а у меня патроны на исходе. Оглядываюсь, а парень из ФСБ стоит за углом в полный рост. У него позывной Геолог, потому что он информацию нарывает… Я ему кричу:

— Ложись!

Листы хоть и железные, но тонкие. Геолог мне в ответ брезгливо:

— Грязно!

— Ложись, дурак! Прикрой меня!

Он плюхнулся. Я откатился назад перезарядиться. Геолог высунулся и начал вдоль забора из автомата стегать. По нему дали ответную очередь, и он вдруг застонал:

— Ай! Фидель, я ранен!

У меня внутри аж захолодело. Он-то по пояс высунулся. Скорее всего, в грудь влетело. Ну, все, кранты.

— Куда?!

— В руку.

— В какую?

— В левую.

— Сильно?

— Работать не могу.

— Отползай! Кинь магазинчик, у меня всего полтора осталось.

Геолог два магазина бросил. Тут я успокоился. Два магазина — можно долго сидеть. Я одиночными всегда стреляю. Жду. Им деваться некуда. Справа «чехов» давят изо всех сил. Чувствую, и раненые у них есть. Жду. Чего мне высовываться, рисковать? Они все равно пойдут по улице, из-за угла я ее всю просматриваю. Как в тире могу работать. Единственное, что меня немного тревожило — автомат не мой. На тот момент я еще не успел получить оружие на полевом складе. Поехал на войну вообще без ствола, только с пистолетом. Позаимствовал перед операцией автомат наводчика пулемета БТР, ему он в бэтээре не нужен. Вроде автомат пристрелянный…

Вот «чехи» поперли. Перебежками, по одному. Я выцеливаю, стреляю и никак попасть не могу. Я вне себя. То ли стрелять разучился, то ли автомат все-таки не пристрелян. Между мной и боевиками три слоя рабицы, но встать нельзя, чтобы сверху стрелять. Справа ведь идет капитальный бой. В отличие от нас, там большие силы схватились. Наших человек двадцать и столько же боевиков. Оттуда рикошеты идут со страшной силой. Слепые пули летят. Встанешь, может и грохнуть. Думаю: «Не, моя жизнь дороже этих дураков, я лежа постреляю».

Первые двое перебежками, перебежками, почти ушли. Вторые двое пошли. Решил, сделаю несколько выстрелов, но точных. Полежал секунд десять, успокоился, тщательно выцеливаю. Стреляю! Мимо. Стреляю. Никак не попадаю.

Они уже пешком идут от меня, даже не перебежками, пешком уходят! Меня вообще завело!

— Гады! Презирают! Показывают презрение!

Аж взбесился. Напоследок два таких выстрела сделал, что один из боевиков даже спотыкнулся, явно попал. Но спокойно так идет. «Надо же, какие ребята отчаянные». Четверо ушли. Двоих я отсек. Не смогли прорваться.