Повседневная жизнь российского спецназа

На посты, на мосту через Сунжу, омоновцы ездили на бронепоезде. Но Жене пришлось съездить на бронепоезде в Грозный вместе с офицером отряда Николаем Филатовым, по прозвищу Война. Он получил это прозвище за то, что едва появлялся на мосту через Терек, где был омоновский пост, по его указаниям начинались стрельбы по мишеням, прострел «зеленки», обстрел секторов — стоял постоянный грохот, начиналась война.

Отряд планировалось перевести в Алды, надо было присмотреть место для ПВД. На «смотрины» поехали с нижегородским ОМОНом.

— Мужики, вам на все про все полчаса, — предупредили нижегородцы. — В Грозном неспокойно. Если нас засекут, то могут там накрыть.

Впереди бронепоезда шла дрезина со «смертниками», как решил про себя Женя. На ней сидели офицер, лейтенант, несколько солдат в «брониках» и касках.

Пока ехали, Женя успел завести знакомство с нижегородским снайпером, своим тезкой — Женей. Обменивались опытом. Еврей подарил ему переходник для подсветки штатного прицела в сумерках.

Приехали, за полчаса засняли место возможной новой дислокации отряда. И обратно. Но не в Червленную, а в Ханкалу. Туда шел бронепоезд. Женя уже было настроился и обрадовался — в Ханкале был удобный купейный вагон для командировочных — хоть немного отдохнуть, отоспаться. Однако поступило сообщение, что ожидается нападение на Червленную-Узловую.

Ночью бронепоезд «Кузьма Минин» на полной скорости мчался к своим на помощь.

На базе был переполох, но информация о нападении оказалась ложной.

Женя улегся на свою жесткую коечку в плацкартном вагоне, где жили омоновцы. Вздохнул и уже не вспомнил о мягком купе. Рядом — свои, и спалось спокойнее.

Только раз в году…

26 ноября 2000 года, за два дня до отъезда домой, Женя встал утром, вышел, потягиваясь, из вагона. Двадцать восемь лет стукнуло, не каждый день такое, а отмечать в командировке…

Вдруг включается магнитофон на полную громкость и звучит «Семь сорок» — еврейская музыка. Вот ведь где-то нарыли, черти! Ездили в Толстой-Юрт и там прикупили специально для Еврея кассету с еврейскими песнями.

Пока отмечали день рождения, «Семь сорок» заводили раз десять. Танцевали под нее, кто как умел.

Торт попросили испечь жену местного русского — Михаила, казака, старого знакомого отряда еще с первой войны. Для выпечки отдали масло и сгущенку, что оставались к концу командировки. Торт из четырех огромных кусков получился размером с целый стол. Пока везли его в расположение отряда, на блокпостах машину останавливали, заглядывали в кузов:

— Ничего себе! Вот это великан!

На всех хватило по большому куску. И мало кто может похвастаться, что на дне рождения у него гуляло шестьдесят человек!

…А дома ждали неприятности. Развод. И без того тосковал Женя в командировках по дочке, а теперь приходилось объяснять ей, почему папа приходит ненадолго и не остается дома. А что ей объяснишь, такой крохе? Разве расскажешь ей, что такое война. Не только лишь одна война была причиной расставания, но она к этому подтолкнула.

В отряде Женя находился больше чем другие. Да и график, сутки через двое — можно было не возвращаться домой, ночевать в отряде, у друзей-москвичей, не ехать каждый раз в Серпухов к родителям.

Перед очередной командировкой в 2001 году Женя познакомился с хорошей девушкой. Про себя решил, если из командировки она его дождется, то он приедет и женится.

Мама, провожая его, уже так не плакала, как в первый раз. Отец больше молчал. Он и так немногословный. Матери скажет, а та Жене его слова передаст. Но, когда родители получили благодарственное письмо и грамоту Жени от руководства отряда, отец, подполковник ракетных войск в отставке, сказал с теплом в голосе:

— Мне в его возрасте такие вещи не вручали…

А мать Женя, конечно, утешал:

— Мам, да все нормально. Едем на старое место, ничего не будет. Не переживай! Мы опять с двумя Николаями едем. С Бравичевым и Амелиным. С ними спокойно.

А сам думал, переглядываясь с отцом: «Один Бог знает, что там может случиться».

Не страшна нам бомбежка любая…

Тревога. Шквальный огонь. Женька вскочил. Не поймешь, на каком ты свете. Грохот такой, будто вагон вот-вот расплющит. И вдруг непонятно откуда взявшееся хладнокровие.

Женька схватил «разгрузку», винтовку — все лежало на ходу. Выскочил на подножку вагона. И первая мысль: «До чего красиво!»

Трассы в кромешной темноте. Фонтаны взрывов. ВОГи взрываются.

А дальше как будто слайды меняются и на белом экране — в голове — мелькают кадры. Спрыгнул на землю. Бежит. Карабкается по лестнице на крышу. Уже лежит на своей позиции. Смотрит в «ночник». Осматривает правый фланг. Докладывает командиру:

— Правый фланг чистый. По нам никто не работает.

И облегчение, что справился, в такой момент не засуетился, не испугался, действовал быстро. Не зря учился.

Обстрелы такие на Червленной-Узловой случались. Но в эту командировку отряд в основном находился в разъездах. Исколесил весь Грозненский район.

Командиром поехал офицер из Управления на воздушном и водном транспорте, бывший офицер отряда — Виктор Павлович Нефедов.