Повседневная жизнь российских космонавтов

Вспомним, с тех пор как космонавты сходили в туалет перед надеванием скафандров, прошло уже около двух часов (у Гагарина, конечно, меньше) — проверка герметичности, беседа с руководством… Циклограмма подготовки ракеты-носителя к старту такова, что после того, как члены экипажа займут свои места в корабле, им еще надо ждать два часа. Потом — три волны перегрузки, в том числе и на мочевой пузырь. А когда корабль выйдет на орбиту, надо работать, и только через два витка (а это почти три часа) экипажу разрешат снять скафандры и воспользоваться АСУ — ассенизационным устройством, проще говоря, космическим туалетом (Гагарин летал 108 минут, и туалета у него вообще не было). Итого на круг — не меньше шести часов. Добавьте к этому еще минут пятнадцать на естественные опасения новичков-перворазников, никогда прежде не живших повседневной жизнью в безопорном пространстве, в мире невесомости, и вы согласитесь — лучше на колесо, чем в скафандр.

Традиция эта требует, однако, некоторого индивидуального расчета. Когда перед надеванием скафандра космонавт прощается с «удобствами», важно не вылить все содержимое мочевого пузыря без остатка. Иначе придется пыжиться. Считается плохой приметой с трудом выдавить «на колесо» несколько капель.

Посадка в корабль

Первый экипаж возвращается в автобус, и скафанд-ристы помогают им быстренько зашнуровать и закрыть скафандр. Из второго автобуса к ним заходят дублеры, и здесь происходит настоящее прощание: улетающие благодарят дублеров, те, в свою очередь, желают удачи и ни пуха…

Через несколько минут оба автобуса останавливаются примерно в 100 метрах от ракеты. Космонавты выходят и докладывают руководству Роскосмоса о прибытии на стартовую площадку. Делается традиционная фотография (в этом обычаи космонавтов и летчиков не совпадают; летчики, как известно, не любят фотографироваться перед полетом, чтобы не получилось последней фотографии).

Потом экипаж под руки ведут к ракете, поскольку прогулка в скафандрах — дело нелегкое. Как правило, это делают руководитель Роскосмоса, начальник Центра подготовки космонавтов или его заместитель и врач. Но возможны и иные сочетания. Например, когда космонавт Александр Александрович Волков провожал в полет своего сына космонавта Сергея Александровича Волкова, ему предоставили право довести его до ракеты. В это время главный эпидемиолог ЦПК бегает вокруг и взмахивает руками, будто плывет. Это он пытается оградить экипаж от посторонних, ибо в этот момент весь обсервационный режим летит в тартарары. Уже невозможно уберечь космонавтов от желающих дотронуться рукой до человека, который вот-вот окажется в космосе.

Экипаж взбирается на несколько первых ступенек, поворачивается лицом к провожающим, машет им руками — их фотографируют в крайний раз перед полетом. Раздаются приветственные крики, просьбы посмотреть именно в этот объектив… Вообще, к ракете посторонних не допускают, но все равно получается небольшая толпа из начальства и стартовой команды.

Еще несколько ступенек, и космонавты на первой площадке. Они немного отходят в сторону и благодарят за работу боевой расчет (так по военной еще традиции называют стартовиков). Еще несколько фотографий, и — в лифт. Дальше все происходит очень быстро. Отключают и забирают вентиляционную установку, космонавты снимают сапоги, которые до корабля предохраняли скафандр от повреждений и загрязнения. И — посадка в корабль. Первым идет бортинженер-1, в левое кресло, вторым — бортинженер-2 или космонавт-исследователь (или участник космического полета — турист) — в правое кресло и только потом командир — в центральное кресло. Как правило, это не занимает много времени, но бывают и казусы.

Один космонавт, слишком плотный в жизни, а еще более в скафандре, не проходил в люк спускаемого аппарата. Сопровождающий (он за свою жизнь десятки экипажей в корабль посадил) говорит ему:

— Закрой гермошлем.

— Зачем?

— Закрой, говорю!..

Космонавт закрывает гермошлем, и сопровождающий с размаху садится ему на голову. Тот мгновенно проскакивает вниз, в спускаемый аппарат, и слышит:

— Прошел? Ну, сиди. Обратно вытащить тебя уже не смогу.

Другой космонавт, садясь в корабле в ложемент, не смог «заправить» ноги. Юрий Георгиевич Шаргин, тогда еще не космонавт, а военпред на «Энергии», минут двадцать, обливаясь п отом, пытался помочь ему, но безуспешно. Он спустился вниз и обратился к А. А. Леонову:

— Алексей Архипович, у нас проблемы.

— Какие еще проблемы?

— Не вмещается бортинженер.

— Как не вмещается? — Леонов отправился наверх.

Минут через двадцать возвращается довольный:

— Ну вот, а ты говоришь — не вмещается!..

— Как вам удалось?

— Да, чего там… Сказал, что сейчас экипаж заменю. И ноги мгновенно встали на место.