«В деревне Поповщине, Михайловской волости, Порховского уезда, Псковской губ., расположенной верстах в 15-ти от станции “Дно” Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, проживал крестьянин Иван Симанов, по занятию – торговец льном. С названным Симановым, слывшим за весьма зажиточного человека, жили, кроме жены, его сын Егор Симанов, с женою и 6-ю детьми в возрастах от 9-ти месяцев до 16-ти лет, и работник Фёдор Прокофьев. Вся семья Симанова помещалась в одной избе, где жил и названный выше работник. Вечером 23-го января 1907 года к Симанову, вся семья которого, кроме сына Егора, временно отлучившегося в город Порхов, была дома, явилось трое неизвестных людей. Видимо, между Симановым и приезжими произошел разговор делового характера. После этого гости пили чай в кругу его семьи и остались ночевать. В первом часу ночи в доме был погашен огонь. Утром следующего дня соседями Симанова было обнаружено, что как сам Симанов, так и вся его семья, включая грудного ребенка, убиты – взрослые ударами топоров и молотков, а дети ударами кинжала. Одна лишь 16-летняя внучка Симанова – Екатерина, тяжко раненная, проявляла слабые признаки жизни. В результате сведений, собранных на месте, немедленно вслед за обнаружением описанного злодеяния, выяснилось, что убийцы, которыми могли быть только неизвестные, ночевавшие у Симанова, выехали из дому последнего на взятой у него же лошади. Исчез при этом бывший у Симанова железный сундук, в котором находились деньги и процентные бумаги в сумме, известной лишь покойному Симанову. Вместе с тем было установлено, что неизвестные сели на поезд, отошедший в 4 часа утра со станции “Дно” в С.-Петербург.
Сообщения об этом выдающемся по зверству преступлении были получены С.-Петербургской Сыскной Полицией от местного исправника. Ввиду дошедших до сведения Сыскной Полиции слухов о том, что неизвестные приехали к Симанову под предлогом покупки льна, возникло предположение, что среди участников убийства могло быть лицо, которому Симанов был известен как торговец льном. Поэтому было приступлено к немедленной проверке местных крестьян, бывших на замечании Сыскной Полиции вследствие тех или иных данных в отношении поведения их. В результате негласного дознания оказалось, что у Симанова ранее жил в работниках крестьянин деревни Люто той же Михайловской волости Дмитрий Николаев, отбывавший затем в Спасской полицейской части города С.-Петербурга за недозволенное ношение оружия месячный арест с 12 октября по 12 ноября 1906 г.
Одновременно с Николаевым отбывали арест два несовершеннолетних крестьянина той же волости Андреев и Богданов. Оба они работали в одной из туфельных мастерских гор. С.-Петербурга. При опросе служащих этой мастерской были получены сведения, что Богданов, будучи в нетрезвом виде, еще до убийства Симанова, рассказывал о том, что в Спасской части Дмитрий Николаев сговаривался с каким-то рыжим арестантом ограбить Симаныча (так Николаев называл Симанова). Задержанные же Андреев и Богданов подтвердили, что Николаев указывал какому-то рыжему арестанту на Симанова как на зажиточного крестьянина и о чем-то с ним шептался.
Немедленно были выписаны звания и фамилии всех 103 арестантов, содержавшихся в части одновременно с Николаевым, а за последним был командирован агент в Михайловскую волость, так как Николаев проживал уже на родине. Более всего подходящим к описанным приметам рыжего арестанта, с которым Николаев вел переговоры, оказался крестьянин Рязанской губ. Семен Викторов, высланный из столицы на родину как лишенный права жительства в С.-Петербурге.
В частности, Викторов был хорошо известен Сыскной Полиции как карманный вор, неоднократно отбывавший тюремное заключение за кражи. Затем было выяснено, что Викторов состоит в любовной связи с некоей Александрой Фокиной. Названная Фокина сообщила, что Викторов вернулся с родины, проживает в С.-Петербурге и за последнее время неоднократно посещал ее в чайной, где она служила. Установленное наблюдение во всех местах, где можно было ожидать появления Викторова, дало положительные результаты: 5 февраля, в доме № 35 по Петергофскому шоссе, в квартире служащего при банях Рогова были задержаны Семен Викторов и его товарищ Иван Васильев, как оказалось, собравшиеся уезжать в Москву.
Будучи доставлены в Сыскную Полицию, Викторов и Васильев, первоначально отрицая свое участие в описанном выше убийстве, принесли затем повинную, указав, что их соучастниками были: крестецкий мещанин Владимир Царев и кронштадтский мещанин Павел Александров, известный Сыскной Полиции как дерзкий вор, носящий кличку “Павлушка Ермак”. По словам Викторова и Васильева, участие “Ермака” в деле выразилось в том, что он снабдил их, когда они отправились на убийство, деньгами и платьем и вместе с ними ездил на станцию “Дно”, где поджидал их возвращения с места преступления. Через несколько дней тот же Александров ездил на станцию “Дно” разыскивать похищенный убийцами железный сундук, закопанный ими в снег вблизи названной железнодорожной станции.
Затем был задержан и доставлен в Сыскную Полицию Дмитрий Николаев. Последний сначала отрицал всякий разговор с Викторовым о Симанове, но, уличенный вышеупомянутыми Андреевым и Богдановым, подтвердил, что, действительно, говорил с Викторовым о Симанове как о зажиточном крестьянине. Сознавшиеся убийцы Викторов и Васильев рассказали об обстоятельствах убийства нижеследующее:
в ноябре прошлого года, в то время, когда Викторов содержался в Спасской части под арестом, арестанты, в числе коих были крестьяне Михайловской волости Николаев, Андреев и Богданов, беседовали между собою о богачах, у которых можно было бы поживиться деньгами. Николаев, между прочим, сообщил Викторову, что в деревне Поповщине Порховского уезда живет богатый крестьянин, торговец льном Симанов, ранее державший его, Николаева, в работниках, что он человек старого закала и что деньги поэтому у него хранятся в избе в железном сундуке, который нетрудно взять. С этого времени у Викторова начало созревать намерение ограбить Симанова. Об этом Викторов заявил своему приятелю “Павлушке Ермаку”, который однажды навестил его в Спасской части. О том же Викторов поделился мыслями с арестантом Царевым, сделавшимся затем непосредственным участником убийства. По окончании 26 декабря срока ареста Викторов был отправлен этапом в Рязанскую губернию, но оттуда немедленно возвратился в С.-Петербург. Здесь он разыскал “Ермака” и вместе с ним, а также со своим знакомым Иваном Васильевым, вновь стал обсуждать план задуманного преступления. Их сговор происходил на квартире рабочего Солнцева, проживающего по Петергофскому шоссе в доме № 58.
И вот, 16-го или 17-го января, все трое: Викторов, Васильев и “Ермак” отправились на станцию “Дно”. Оттуда первые двое поехали к Симанову, а “Ермак” остался поджидать на вокзале их возвращения. Прибыв к Симанову, Викторов и Васильев завели с ним разговор о покупке льна. Однако, увидав его многочисленную семью, они побоялись привести в исполнение свое намерение и, объявив хозяину, что для окончательных переговоров приедут с купцом, вернулись на станцию “Дно”. Приехав домой, они пригласили в соучастники беглого солдата Владимира Царева, того самого, с которым Викторов уже беседовал по этому делу в арестантской. Тот охотно согласился участвовать в деле. 23 января на станцию “Дно” вновь прибыли Викторов, Васильев, “Ермак” и вместе с ними Царев; при них было два молотка и самодельный кинжал. “Ермак”, как и в первый раз, остался на вокзале, а остальные трое отправились к Симанову. Был уже поздний вечер, когда они прибыли к нему и опять стали вести переговоры насчет льна. Симанов угостил их чаем и ужином и предложил им переночевать. С чердака хозяева достали перину, на которую и легли спать все трое приезжих. Огонь быль потушен, и через несколько времени все, кроме преступников, заснули. Первым поднялся Викторов. Он взял из-под лавки, на которой спал старик Симанов, ранее замеченный им топор и ударом топора по виску убил Симанова наповал. В то же время поднялись Васильев и Царев, которые стали наносить многочисленные удары молотком и кинжалом без разбора кому попало. Поднялся страшный крик, и стали раздаваться мольбы о пощаде, но пощады никому не давалось. В избе было темно. Викторов зажег потом лампу и увидел, что невестка Симанова еще сидела с разбитой головой. Ударом топора по голове он покончил с ней, и она, мертвая, повалилась на пол. Царев убивал в то время кинжалом малолетних детей: так, бывшему в люльке 9-месячному ребенку он четыре раза вонзил кинжал в тело, пронзив его насквозь. Все это зверство продолжалось с полчаса. Когда стоны смолкли и в избе стихло, убийцы вынесли из избы железный сундук, в котором, по словам Николаева, должны были храниться деньги. В конюшне убийцы выбрали одну из шести лошадей, запрягли ее в сани, взвалили на них железный сундук, после чего втроем поехали на подводе на станцию “Дно”. Поезд отходил в 4 часа утра, и потому они сильно торопились. Не доезжая до станции с полторы вер., они остановились, сняли с саней сундук и, отнеся его в сторону, закопали в снег. Оставив затем лошадь на произвол судьбы, они поспешили на станцию. Поезд уже стал отходить, когда они вскочили в вагон. Проехав несколько станций, убийцы сошли с поезда и пешком дошли до Строгановской платформы Варшавской железной дороги, откуда в поезде прибыли в С.-Петербург. С целью походить видом на приказчика, Викторов, отправляясь на убийство, взял у “Ермака” шубу и барашковую шапку, а у рабочего Солнцева – чистую рубашку синего цвета, которую надел на себя, взамен своей грязной. После убийства Викторов вернул ему эту рубашку, обильно смоченную кровью. Деньги на расходы по поездке были получены от того же “Ермака”. Через два дня на станцию “Дно” заехал Солнцев понаведаться, что говорят об убийстве; а затем туда же ездили Васильев и “Ермак”, которые искали зарытый в снег сундук, но безуспешно. В третий раз на станцию “Дно” поехали Солнцев и Васильев; они взяли с собою мешок, два зубила, свечку и ключ от сундука, переданный Солнцеву Викторовым. Ночью они разыскали сундук, с помощью зубил, так как замок был с секретом, открыли его и, при зажженной свечке, стали рассматривать его содержимое.
По словам Васильева, денег оказалось всего 195 руб., которые они и взяли, а две сберегательные книжки и разные документы оставили в сундуке. Оттащив сундук со старого места шагов на семьдесят, они снова зарыли его в снег. По указанию Васильева сундук этот потом был найден полицией в снегу. По настоящему делу задержаны и содержатся под стражею Викторов, Васильев, Александров (по кличке “Ермак”), Солнцев, Николаев, Богданов и Андреев, которые все, за исключением Солнцева, не признающего себя ни в чем виновным, сознались в том, какое каждый из них принимал участие в данном убийстве. К задержанию скрывшегося Царева приняты меры. Приведенный отчет об убийстве с целью ограбления крестьянина Симанова со всей его семьей свидетельствует о тех блестящих результатах, которыми увенчались труды С.-Петербургской Сыскной Полиции по производству розыска. Энергия, опытность и вдумчивость чинов полиции, производивших это расследование, должны быть отмечены, тем более что самое преступление отличалось не только выдающимся зверством, в смысле его выполнения, но и отсутствием каких бы то ни было данных, предоставлявших возможность напасть на след виновных. Часто даже самые опытные преступники делают ошибки, оставляя улики на месте деяния, с другой стороны, много способствуют раскрытию лиц, совершающих преступления, различные случайности. В данном деле, по крайней мере, судя по существу отчета, не было ни того, ни другого, не замечалось хотя бы малейшей нити, могущей быть началом для дальнейшей разработки розыска. Основанием последнему послужил исключительно ряд умозаключений, приведший к выводу, что среди убийц должно быть лицо, знавшее Симанова вообще, и как торгового человека в частности. В этом направлении и были предприняты розыски, окончившиеся раскрытием полной картины преступления и равно обнаружением виновных, которые не избегнут заслуженной кары. Несомненно, что такие приёмы должны быть признаны образцовыми и служить примером для лиц, отдавших свои силы трудному делу служения государству и обществу в области борьбы с преступлением.
Дознание по этому делу производилось под личным наблюдением начальника С.-Петербургской Сыскной Полиции В.Г. Филиппова»{403}.
