Повседневная жизнь королевских мушкетеров

Юнцы, поступившие в мушкетерские роты, торопились жить на полную катушку; родительские денежки уходили не только на вооружение и обмундирование, но и на кутежи и содержание бойких девиц. Кстати, мужчине было просто необходимо показываться с женщинами, чтобы у окружающих не возникло никаких подозрений по поводу его «сексуальной ориентации», и если он не обзаводился официальной любовницей, то регулярно посещал «веселые дома». Подружек можно было найти в самом центре Парижа, на острове Сите и Сен-Луи. Проституток самого низкого разбора называли «девицами с Нового моста»: именно там они находили клиентов и порой под тем же мостом их обслуживали. Официально публичных домов тогда не существовало, но имелись так называемые «лавки чести»: в том смысле, что честью здесь торговали. Благодаря Тальману де Рео мы имеем некоторое представление о расценках первой половины XVII века: однажды поэт Ракан обратился к сводне, чтобы та привела ему «барышню». Сторговались за один пистоль (десять ливров). Однако когда Ракан увидел, кого ему привели, сводня получила на руки лишь монету в четверть пистоля, поскольку «барышня» на поверку оказалась «горничной». Публика высшего порядка посещала куртизанок, например Марион Делорм и Нинон Ланкло – гетер XVII века. Такое позволяли себе даже люди духовного звания, например кардинал Ришелье и аббат Буаробер. Марион Делорм (1611 – 1650) одно время была соседкой Ришелье по Королевской площади; говорят, что она трижды приходила к кардиналу, переодевшись в мужское платье. Обычно Делорм брала плату «натурой» – дорогими нарядами, украшениями и т. п.; за три визита она получила от его преосвященства кошелек с сотней пистолей – и со смехом выбросила его в окно. Среди любовников Нинон были плательщики (которые содержали ее – иногда даже безвозмездно), мученики (которые ее любили) и фавориты (которых любила она сама и даже порой содержала на свои средства).

В конце XVII и в XVIII веке содержанками часто становились «девушки из Оперы» – хористки и танцовщицы, однако они предпочитали людей знатных и богатых. Казанова в своих «Мемуарах» рассказывает о посещении отеля «Руль», славившегося на всю Европу «Хозяйка обставила его с большим вкусом и содержала там двенадцать-четырнадцать отборных нимф, со всеми удобствами, каких только можно желать». Пообедать с девушкой стоило шесть франков, переспать – двенадцать, полное обслуживание, включая ужин и ночь, – один луидор (двадцать франков).

В интересующую нас эпоху строгость нравов была понятием позабытым, а то и неведомым. Эпоху Возрождения, поклонявшуюся природе и считавшую прекрасными все ее призывы, сменила эпоха Религиозных войн: за эти тридцать шесть лет люди приучились жить сегодняшним днем, и нравы стали не только вольными, но и грубыми. Генрих IV, известный своей любвеобильностью и галантными похождениями, и его первая жена Маргарита Наваррская не могли подать своим подданным пример иного поведения. Людовик XIII резко отличался от отца своим благочестием и целомудрием, однако насаждать в обществе новые правила морали начали только после 1624 года – с приходом к власти Ришелье. До того в дворянской и интеллектуальной среде царила полная распущенность, еще усугубляемая философским вольнодумством, развившимся на фоне религиозного кризиса. Среди населения, и так уже порядочно сократившегося в результате войн и прочих бедствий, начали распространяться «нехорошие» болезни, которые тогда лечили ртутью – выжить можно было только чудом. Нужно было срочно принимать меры.

В 1627 году Анри де Леви, герцог де Вантадур (1595-1680), основал Братство Святого Причастия – тайное общество, которое видело своей задачей «творить всевозможное добро и изгонять всевозможное зло». Его создание было поддержано кардиналом Ришелье, Людовиком XIII и папой римским, в число его членов входили многие влиятельные люди: Жак Бенинь Боссюэ, французский проповедник и писатель, епископ Мо; святой Винсент де Поль и принц Конти; Анна Австрийская, министр финансов Никола Фуке и первый председатель парижского парламента Гильом де Ламуаньон. Братство проповедовало строгие правила морали, современники видели в нем преемника инквизиции. Боссюэ так определил его цель в 1652 году: «Воздвигнуть Иерусалим посреди Вавилона». Братья клеймили богохульников, сквернословов, дуэлянтов, распутников, содержателей кабаков; они осуждали использование табака, непристойные песни, чересчур открытые платья. При этом все средства борьбы были хороши: доносы поощрялись.